Джеффри Арчер - Лишь время покажет

Новое ожидание.

— Да? — раздался наконец голос.

— Это вы, Прендергаст?

— Нет, сэр, — ответили в трубке.

— Отлично, вы-то мне и нужны, — заявил Баррингтон. — В ближайший час я пришлю к вам мистера Тара с чеком на триста фунтов, подлежащим оплате Муниципальным благотворительным учреждениям Бристоля. Будьте любезны проследить, чтобы он был незамедлительно обработан, и сразу же мне перезвоните.

— Если вы хотите, чтобы я перезвонил, просто скажите «да, именно так», и я свяжусь с вами через пару минут, — предложил голос.

— Да, именно так, — повторил Баррингтон и повесил трубку.

Он выдвинул ящик стола, достал чековую книжку, начертал: «Выплатить Муниципальным благотворительным учреждениям Бристоля» — и на отдельной строке: «Триста фунтов». Затем подписал чек и передал его Смоленому, который тщательно изучил его и кивнул.

— Я только положу его в конверт, — сказал Баррингтон.

Затем он нажал на кнопку звонка у себя под столом. Смоленый оглянулся на вошедшую в кабинет мисс Поттс.

— Да, сэр?

— Мистер Тар уходит в банк, — сообщил Баррингтон, убирая чек.

Запечатав конверт, он адресовал его мистеру Прендергасту, крупными буквами добавил пометку «лично» и вручил Смоленому.

— Благодарю, — отозвался тот. — Я доставлю вам документ сразу, как только вернусь.

Баррингтон кивнул, и тут же телефон у него на столе зазвонил. Он подождал, пока Смоленый выйдет из кабинета, и только тогда взял трубку.

Смоленый Джек решил доехать до Бристоля на трамвае, так как счел, что столь необычный случай оправдывает расходы. Войдя в банк двадцатью минутами позже, он сообщил молодому человеку за стойкой администратора, что у него письмо для мистера Прендергаста. Клерка это не особенно впечатлило.

— От мистера Хьюго Баррингтона, — добавил тогда Смоленый.

Молодой человек тут же оставил пост и проводил старика через операционный зал и по длинному коридору до кабинета управляющего.

— Джентльмен с письмом от мистера Баррингтона, сэр, — объявил он, постучавшись и приоткрыв дверь.

Мистер Прендергаст вскочил, пожал руку старику и усадил его в кресло по другую сторону стола.

— Мистер Баррингтон просил меня передать это вам лично. — Смоленый протянул банкиру конверт.

— Да, разумеется, — откликнулся тот, немедленно узнав почерк одного из самых важных своих клиентов.

Вскрыв конверт, он достал оттуда чек. Бросил на него мимолетный взгляд.

— Должно быть, здесь какая-то ошибка, — заметил он.

— Никакой ошибки, — возразил Смоленый. — Мистер Баррингтон хочет, чтобы вся сумма была как можно скорее выплачена Муниципальным благотворительным учреждениям Бристоля, как он и распорядился по телефону полчаса назад.

— Но я сегодня не разговаривал с мистером Баррингтоном, — сообщил Прендергаст, возвращая чек.

Смоленый с недоверием уставился на пустой листок. Ему понадобилось лишь несколько мгновений, чтобы осознать, что Баррингтон, должно быть, подменил чек, когда в кабинет вошла мисс Поттс. Но подлинная гениальность его поступка заключалась в том, что он адресовал конверт мистеру Прендергасту и пометил как личный, тем самым гарантировав, что его не вскроют, пока тот не попадет в руки управляющего. Джек так и не смог найти ответ на загадку, кто же был на другом конце телефонного провода.

Старик поспешно покинул кабинет, не сказав Прендергасту больше ни слова. Он пересек операционный зал и выбежал на улицу. Несколько минут Джек прождал трамвай, идущий в порт. С того времени, как он покинул территорию верфи и вернулся обратно, прошло не более часа.

Широким шагом ему навстречу шел человек, которого Смоленый раньше не видел. В его манере чувствовалась военная выправка, и старик задумался, не вызвана ли хромота ранением, полученным на Великой войне.

Смоленый прошел мимо него и поспешил дальше вдоль пристани. С облегчением он увидел, что дверь вагона закрыта, а затем с еще большей радостью обнаружил все точно в том виде, в каком было оставлено. Он опустился на колени и приподнял угол ковра. Бланка с показаниями там уже не было. Инспектор полиции Блейкмор, несомненно, охарактеризовал бы эту кражу как работу профессионала.

Смоленый Джек занял место в пятом ряду, надеясь, что никто его не узнает. Собор был настолько переполнен, что люди, не сумевшие найти места в боковых приделах, стояли в проходах и толпились позади.

На глаза Смоленого навернулись слезы, когда епископ Батский и Уэльский заговорил о беспрекословной вере его отца в Бога и о том, как после безвременной кончины жены каноник посвятил себя служению общине.