Юрий Герт - Ночь предопределений

Рука его, скользнувшая за вырез, не обнаружила лифчика.

— А зачем? Я его редко надеваю. Ведь у меня и без того грудь красивая, правда?

Он понял, отчего такой живой, колышущейся казалась ему грудь Риты днем.

— Правда, — сказал он. Груди у нее были похожи на купола мечетей — совершенной сферической формы.

— Луна… Я чувствую, как она греет, ласкает… — прошептала она, прикрыв глаза. — Но тут мокро… — и засмеялась, сползая со скамейки на дно лодки.

Руки ее сплелись пальцами у него на затылке, она запрокинулась, и он привстал, чтобы осторожно опустить ее на дно, — привстал, покачнулся, ухватился за борт, за уключины, но было уже поздно: лодка опрокинулась, и оба, одновременно вскрикнув, очутились в воде. Ситуация могла оказаться значительно драматичней, если бы не мелкое дно у них под ногами.

— Какой вы! — с досадой сказала Рита, оправясь от первого испуга. Она стояла в воде, которая была ей по локоть, и бессознательно, стыдливым движением натягивала на плечи мокрое платье. Феликс поймал перевернутую лодку, не без труда вернул ей естественное положение, но вычерпывать воду было нечем, и они кое-как добрались до берега, где бродом, где вплавь, хотя последнее было вовсе не просто: ему мешали брюки, ей — длинное; чуть не до пят платье, но отчего-то ни одному из них не пришло в голову облегчить свое положение…

На пути к городку, а потом к гостинице им, к счастью, не встретилось ни души. Рымкеш улеглась в своей комнатке — из открытой настежь двери слышалось ее похрапывание. Феликс подождал, пока Рита, пройдя по коридору, осторожно приоткрыла дверь в свой номер и, не оборачиваясь, нырнула внутрь. До самого порога тянулись — не очень, впрочем, частые — следы от сочившейся с ее подола воды. Феликс вернулся на улицу, с возможным тщанием отжал, не снимая с себя, брюки, выкурил сигарету и направился к себе в комнату. Здесь то ли намеренно, то ли по забывчивости не был выключен свет. Сергей, похоже, спал, но при входе Феликса приподнял с подушки голову, и в его мутных со сна глазах слабой искоркой загорелось стремительно разраставшееся изумление… Он было уже потер лоб, как если бы пытался отогнать наваждение… Однако Феликс, про себя грубо выругавшись, тут же щелкнул выключателем и погасил лампочку.

О господи! — подумал Феликс, проснувшись. — Третье утро, третий день! И хотя бы строчка, хотя бы одна толковая мысль! Стоило так надеяться на эту поездку, ехать, забираться к черту на рога — и все ради чего?..

Прямо перед его глазами, у изголовья кровати, со спинки стула свисали брюки, судя по темным, тяжелым складкам, так и не просохшие за ночь. Местами они были словно натерты мелом — это проступала морская соль.

Феликс тихо застонал и отвернулся к стенке. Он, возможно, застонал бы гораздо громче, не будь в номере бомбиста, но он был здесь, и Феликс волей-неволей ограничился тем, что застонал очень тихо, скорее даже только мысленно издал стон, подумав о вчерашнем. И о том, что сегодня ему предстоит зайти в музей за Станевичем и увидеться с Айгуль. Он вспомнил ее слова о предательстве, как бы нечаянно, и однако со значением оброненные там, в Доме культуры, и затем свое бегство после сеанса гипноза… Все запуталось, вздохнул он. Все, все запуталось…

Но при всем том мысли, которым он предавался, прислушиваясь к звукам у себя за спиной, были светлые, кроткие — покаянные. В конце концов, ничто не мешало ему начать жизнь, о которой он мечтал, собираясь сюда. Сосредоточенная, ничем не нарушаемая работа. Наброски. Выписки. Прогулки по окрестностям, с блокнотом в кармане. Если удастся — поездка в Карадонату, загадочный пещерный храм, — не ясно, что именно, и тем не менее — что-то давно его туда манило… А главное — вживание в обстановку, в материал…

Начать новую жизнь можно было прямо сегодня, не медля. Натянуть брюки, сунуть в карман блокнот, шариковую ручку и по утренней прохладе отправиться побродить, пройти к судоремзаводу или подняться на Кургантас… Однако тут-то и была загвоздка. Не рассчитывая на ночные купанья с девочками, он не прихватил с собой запасных брюк, так что для новой жизни следовало прежде всего досушить пострадавшую пару, почистить и провести утюгом, то есть кое-как вернуть себе респектабельный вид. Но этим лучше было заняться в одиночестве… И он лежал, дожидаясь, пока за Сергеем захлопнется дверь.