Юрий Герт - Ночь предопределений

Он добился того, что Бубенцов — внятно и громко — произнес: — «Только одна…» — и после этого пригласил на сцену какого-то рослого парня из первого ряда.

Выбор получился — нельзя удачней. Верзила застенчиво топтался перед Бубенцовым, в трех-четырех шагах, и тот под усиливающийся смех описывал прелести своей «дамы сердца», если следовать куртуазной терминологии Гронского. Тут были, разумеется, и «глазки-василечки», и «лебединая шея», и «стройные, точеные ножки…» Не известно, что потешало в особенности — покорные и несколько вяловатые признания Бубенцова или совершенно потерявшийся от смущения парень, жаждущий, по всей видимости, единственного — не медля ни секунды, провалиться сквозь землю.

— Вы давно разлучились, — произнес Гронский, — и вдруг — такая неожиданная встреча… Что же вы стоите?.. Поцелуйте свою красотку!

У «красотки» на лбу выступил пот, Феликс видел, как он блестит, заливая надбровные дуги.

— Скорее же, — повторил Гронский, — подойдите к ней…

Бубенцов через силу сделал шаг, другой. Но затем с неожиданной легкостью крутнулся на каблуках, повернулся к Рите, стоявшей на краю авансцены, обнял ее и поцеловал в губы, — все это в таком стремительном темпе, что ни она, ни Гронский, ни зрители, замершие на своих скамьях, — никто и опомниться не успел. Бубенцов же вскинул руку, прощально махнул, ухмыляясь, маэстро, потом спрыгнул с эстрады, снова помахал и двинулся между рядами — в гору, на свое место.

Амфитеатр бушевал.

Задние ряды ревели от восторга.

Гронский улыбался.

— Что делать, — произнес он, улучив момент, — не только сердце красавицы, но и сердце красавца склонно к измене… Увы, чары моей ассистентки оказались сильнее ваших… — Он, как бы извиняясь, поклонился не знавшему куда себя девать парню и подтолкнул его к лесенке, ведущей вниз.

Рита, которой Гронский успел что-то сказать, ходила между сидящими на сцене, пытаясь водворить порядок. Здесь тоже переглядывались, прыскали. Рита задержалась возле Нины Сергеевны. Глаза у той были плотно закрыты, лицо каменное…

Впрочем, Феликс уже ничему такому не верил. Как, пожалуй, и все в зале, — в громадном зале, простирающемся до звезд, которые над черным горбом сопки становились все ярче и гуще.

Гронский держался отменно, — нельзя было держаться отменней в подобной ситуации. Но шутки, которыми он успокаивал зрителей, звучали пошловато и были словно надерганы из скверного конферанса. Кое-как ему удалось восстановить тишину. Между зрителей у него обнаружились какие-то помощники, они уговаривали, упрашивали… Среди них был и тот энергичный парень из геологической экспедиции, с которым Феликса второпях знакомили возле столовой.

Тем не менее, когда Гронский занялся Ниной Сергеевной, Феликс понял, что это конец.

Он это почувствовал сразу, хотя веки ее были опущены и лицо выражало полнейшее смирение.

Она послушно вторила Гронскому — своим тонким, негромким голоском:

— Вы геолог, не правда ли? Вы геолог?

— Геолог…

— Прекрасная профессия, не так ли? Прекрасная, прекрасная профессия…

— Прекрасная…

— И вы… М-мм… ищете в земле нефть…

— Нефть…

Он потер руки.

— Нефть… — повторил он. — Нефть…

— Нефть… — откликнулась она так же покорно. — Ищем нефть… — И вздохнула, как вздыхают в глубоком сне.

То ли ее хорошо здесь знали (впрочем, здесь все хорошо знали друг друга), то ли еще по какой-то причине, но голос Нины Сергеевны, по-прежнему негромкий, был теперь хорошо слышен, слова, несмотря на монотонную интонацию, звучали внятно, четко.

— И не только ищете, — сказал Гронский, — но и находите?.. — Он улыбался. Последнее слово он произнес с нажимом.

— А как же, — сказала она, — и находим…

— И тогда, — подхватил он обрадованно, — из земли начинает бить фонтан?.. Фонтан!.. — повторил гипнотизер несколько раз, с каждым разом все более смакуя это слово, — Фонтан! — Он плавным воздеванием рук выше головы показал, как, по его мнению, устремляются вверх и затем опадают фонтанные струи.

— Не обязательно, — сказала Нина Сергеевна. — Это если у нефти низкое содержание парафинов. — Глаза у нее были закрыты.

— Парафинов?.. — несколько смешавшись, переспросил он.

— Ну да, — невозмутимо пояснила Нина Сергеевна. — А то случается, что она ползет из скважины, как ливерная колбаса…

— Колбаса?.. — Гронский еще улыбался, но, казалось Феликсу, из последних сил. — Ливерная?..

— По пятьдесят копеек кило… Есть такая…