Юрий Герт - Ночь предопределений

— Фе-но-ме-наль-но! — Карцев покачнулся — взад-вперед — вместе со своим табуретом. — Фе-но-ме-наль-но… — скандируя слоги, повторил он.

— Какие же вы оба… — сказала Вера, задумчиво переводя глаза с Карцева на Феликса. — Оба, оба…

Она сидела у стола, подперев обеими руками подбородок; на ее наивном кукольном личике к всегдашнему, как бы застывшему выражению удивления прибавился испуг, почти страх.

Гронский с шумом отхлебнул из стакана. Казалось, он был целиком поглощен чаем. Перед ним лежали щипчики, на розетке был горкой насыпан колотый сахар. Он пил вприкуску.

— Ну, писатель-то здесь причем? — сказал Карцев, широко и язвительно улыбаясь Вере. — Господин писатель тут вовсе даже ни при чем… — Он подмигнул Феликсу. — Они гуманисты… Вокс гуманум… Это разве что мы, грешные… Которые в Беловодию не веруем, а заместо нее проектируем для людей дома с мусоропроводами и санузлами…

Скорее всего, тут было продолжение какого-то спора, возникшего в его отсутствие и успевшего накалить Карцева. Он протянул Феликсу руку:

— Хотите пари?..

Он это сказал, обращаясь к нему, но как бы и не только к нему.

— Пари?..

— Ну, да, — сказал Карцев. Ладонь его ребром уперлась и стол. — Пари.

— Да какое пари-то?..

Он пьян, подумал Феликс. Хотя с чего бы? Вина было маловато…

— А такое, — сказал Карцев, — что этот ваш утес… эта ваша скала, которая из гранита… Что не из какого она не из гранита, а совсем из другого стройматериала… Который идет не на памятники, а на живых людей!..

Гронский причмокнул, всасывая чай через кусочек сахара, зажатый в мясистых губах.

Феликс поймал на себе выжидающе-наблюдательный взгляд Бека.

— Пустые хлопоты, — сказал он. — Темиров от своего не отступит. Это не стройматериал, о котором, конечно, вам легче судить… Это натура. Да и какое тут возможно пари?.. Как вы собираетесь доказывать?..

— Это уж наше дело, — со смешком произнес Карцев. — Верно, Геннадий Павлович?

Гронский ничего не ответил. Он сосредоточенно прихлебывал, чай, скосив оба глаза внутрь стакана.

Феликсу снова показалось, что до него здесь шел какой-то разговор, теперь он слышал его отголоски.

— Да, — сказал Карцев, ничуть не смущенный молчанием Гронского, — это уж наше дело… Так пари?

Он всё еще не убирал руку.

Феликсу томительно захотелось размахнуться и сбросить ее со стола.

— Это фантастика, бред, — сказал он. — Во всех отношениях бред.

— Бред?.. — подхватил Карцев. — Не бред, а опыт. Назовем это так: опыт, эксперимент.

Без очков его лицо выглядело сейчас плоским, как доска, в которой железным прутом прожгли две дырочки. Феликс искал на нем усмешки, розыгрыша…

— Вы спятили, — сказал он.

— Ничуть. Просто сначала вы с ним говорили, теперь мы поговорим. И только…

«И только… — повторил про себя Феликс. — И только, и только… А что они могут еще, в самом-то деле?..» — Но сердце у него в груди колотилось частыми, сильными ударами.

— А вам уже невесть что примерещилось? — рассмеялся Карцев. — Продолжение вчерашнего концерта? «Вы спите, вы засыпаете, у вас теплые веки» — так?..

— Да нет, — пожал плечами Феликс, испытывая, впрочем, некоторое облегчение, — просто я не понял, что вы имеете в виду…

— Всего лишь поговорить, — сказал Карцев, становясь серьезным, но не убирая окончательно с лица улыбки. — Поговорить, разобраться… Не думайте, что вам одному жаль этого парня. Верно, маэстро?.. — повернулся он к Гронскому. — Вам ведь тоже хотелось с ним потолковать?

Гипнотизер поставил на стол пустой стакан, смахнул с груди крошки, — точнее, сделал такое движение, как если бы их стряхивал, хотя никаких крошек на рубашке у него не было… Но Феликс на мгновение увидел и белую манишку, и салфетку, заткнутую уголком за жесткий стоячий воротник…

— Чего же мы ждем? — Карцев поднялся. — Вы с нами? — спросил он у Феликса.

— Все это чепуха, — сказал Феликс. — Все равно ничего у вас не выйдет.

— Посмотрим, — сказал Карцев. И повторил — Вы с нами?

— Слуга покорный, — усмехнулся Феликс. — Я там уже был… Вам не кажется, что все это просто глупо: сначала мы с Сергеем, потом Жаик, теперь вы…

— Посмотрим.

— И смотреть нечего. И нечего пытаться, мотать друг другу нервы… — Он вдруг ощутил себя рыболовом, подергивающим леску во время клева. — У него, если хотите, там не та система отсчета…

— Посмотрим, — в третий раз, и с все возрастающим напором, повторил Карцев. — Так вы идете, Геннадий Павлович?