Паоло Джордано: Одиночество простых чисел

«Было бы облегчением, будь я тут одна и никто не пялился бы на меня…

Рано или поздно заметят…

Рано или поздно на снегу останется желтое пятно…

Все начнут смеяться надо мной…»

Кто-то из родителей подошел к Эрику и поинтересовался: может, из-за тумана не стоит сегодня подниматься наверх? Аличе с надеждой прислушалась, но Эрик изобразил свою лучшую улыбку.

— Туман только здесь, — ответил он, — а на вершине такое солнце, что камни плавятся. Смелее, все наверх.

В кресле подъемника Аличе оказалась в паре с Джулианой, дочерью отцовского сослуживца. По дороге они молчали. Вообще-то они спокойно относились друг к другу — без особой симпатии, но и без неприязни. У них не было ничего общего, кроме желания находиться в этот момент совсем в другом месте.

Шум ветра, сдувавшего снег с вершины Фрайтеве, сливался с ритмичным металлическим гудением стального троса, на котором висело кресло. Девочки прятали подбородок в воротник, чтобы согреться дыханием.

«Это от холода, это не позыв», — уговаривала себя Аличе.

Но чем ближе они были к вершине, тем глубже вонзалась в живот эта игла. Более того, возникло еще одно ощущение. Наверное, нужно в туалет и по другим делам.

Нет, просто холодно. Это не позыв, она ведь только что пописала.

Прогорклое молоко отрыжкой выплеснулась из желудка в горло. Аличе с отвращением сглотнула. Позыв становился нестерпимым, до смерти нестерпимым. А до горнолыжной базы оставались еще две станции. «Мне не выдержать столько», — подумала она.

Джулиана подняла страховочную перекладину, и они обе наклонились немного вперед. Когда лыжи коснулись земли, Аличе оттолкнулась от сиденья.

Видимость было всего метра два — какое там солнце, от которого камни плавятся. Кругом одна белизна: наверху, внизу, по сторонам — белое, и только белое. Как будто тебя с головой закутали в простыню. Полная противоположность мраку, но все равно страшно.

Аличе сошла с лыжни и поискала поблизости сугроб, где бы присесть. В животе заурчало, как при включении посудомоечной машины. Оглядевшись, она не увидела Джулианы — значит, и та не видит ее. На всякий случай она еще на несколько метров поднялась по склону — «елочкой», как требовал отец, когда ему пришло в голову обучить ее горнолыжному мастерству. Вверх и вниз по детской лыжне, тридцать — сорок раз в день. Наверх по лестнице, а вниз — как снегоуборочная машина. Покупать скипас [1] Skipass — абонемент для пользования подъемником. — Здесь и далее примеч. пер. — напрасная трата денег, считал тогда отец, к тому же ходьба по лестнице полезна для ног.

Аличе отстегнула крепления и прошла немного вперед, по щиколотку утопая в снегу.

Наконец она присела…

Вздохнула и расслабилась…

По всему телу словно пронесся электрический разряд и ушел в кончики пальцев…

Наверное, это все из-за молока… Конечно, из-за него! А может, и оттого, что попа замерзла от сидения в снегу на высоте более двух тысяч метров. Так или иначе, но такого с ней еще никогда не бывало, во всяком случае она не припомнит. Никогда, ни разу…

Не утерпела…

Намочила штаны…

Мало того — январским утром, ровно в девять часов, еще и сделала под себя…

И даже не заметила, как это произошло…

И пребывала бы в неведении, пока не услышала, как Эрик зовет ее откуда-то из тумана.

Она быстро поднялась и только тут почувствовала тяжесть в штанах. Невольно потрогала брюки сзади, но варежка слишком толстая… Впрочем, и так все было ясно.

«И что же мне теперь делать?» — задумалась она.

Эрик позвал снова. Аличе не ответила.

Пока она здесь, ее скрывает туман.

Она может спустить брюки и как следует вымыться снегом…

Или может спуститься к Эрику и шепнуть ему на ухо, что случилось…

Или может сказать, что у нее заболело колено и ей нужно вернуться домой…

А еще может наплевать на все и двигаться дальше как ни в чем не бывало — только надо держаться последней.

Но она никуда не двинулась — так и стояла, укрытая туманом, боясь шевельнуть хотя бы мускулом.

Эрик в третий раз позвал ее. Громче.

— Наверное, эта ненормальная уже у подъемника, — ответил вместо нее какой-то мальчишка.

Аличе услышала, как зашумели все остальные. Кто-то предложил идти и не ждать ее, кто-то сказал, что замерзает, стоя на месте. Скорее всего, они были где-то рядом, в нескольких метрах, или уже подходили к подъемнику. В горах звуки обманчивы — отдаются эхом, гаснут в снегу.

— Черт бы ее побрал… — ругнулся Эрик. — Идемте посмотрим.