Паоло Джордано - Одиночество простых чисел

Маттиа точным ударом рассек мясо пополам, словно хотел расправиться с чем-то уже мертвым.

— У меня нет никаких секретов, — тихо произнес он.

— Если расскажешь о своем, открою тебе мой, — настаивал Денис.

Он придвинулся вместе со стулом к Маттиа, и тот явно напрягся, хотя лицо его ничего не выражало, он по-прежнему смотрел на кусок мяса.

— Нужно заканчивать опыт, — сказал Маттиа ровным голосом. — Иначе не заполним таблицу.

— Мне наплевать на таблицу, — возразил Денис. — Скажи, что ты сделал со своим руками?

Маттиа сосчитал до трех. В воздухе витал запах этилового спирта, мельчайшие молекулы его попадали в ноздри. Маттиа чувствовал, как приятно они щекочут слизистую, проникая даже в глаза.

— Ты в самом деле хочешь знать, что я сделал с руками? — спросил он, поворачиваясь к Денису, но глядя не на него, а на баночки с формалином за его спиной — на десятки баночек с зародышами и конечностями разных животных.

Денис кивнул, задрожав от волнения.

— Тогда смотри, — ответил Маттиа.

Он зажал нож в кулаке и всадил его между указательным и средним пальцами, а потом прорезал всю ладонь до самого запястья.

В четверг Виола поджидала Аличе у школы. Когда та, опустив голову, уже собиралась пройти во двор, она окликнула ее.

Аличе вздрогнула, сразу же вспомнив о карамели. От приступа тошноты закружилась голова. Если эта четверка бралась за кого-то, то уж точно не оставляла больше в покое.

— Математичка собирается меня сегодня спросить, — сказала Виола. — А я ничего не знаю и не хочу идти в школу.

Аличе смотрела на нее, не понимая. Виола вроде бы не проявляла никакой враждебности, но девочка все же опасалась ее и хотела поскорее уйти.

— Пойдем прогуляемся, — предложила Виола. — Вдвоем. Ну да — мы с тобой.

Аличе в испуге оглянулась.

— Идем, скорее, — поторопила Виола. — Нельзя, чтобы нас видели здесь, у школы.

— Но… — хотела возразить Аличе.

Виола потянула ее за рукав, и Аличе, прихрамывая, поспешила за ней к автобусной остановке.

Они сели рядом, Аличе прижалось к окну, желая оставить Виоле побольше места. Ее не покидало ощущение, что вот-вот произойдет что-то ужасное.

Виола, напротив, сияла. Она извлекла из сумочки помаду и накрасила губы. Потом спросила:

— Хочешь?

Аличе покачала головой. Школа исчезала у них за спиной.

— Отец убьет меня, — прошептала она. У нее дрожали ноги.

Виола вздохнула:

— Да брось! Покажи дневник.

Рассмотрев подпись отца Аличе, она сказала:

— Простая… могу расписаться за него. — Открыв свой дневник, она показала подписи, которые подделывала всякий раз, когда пропускала школу. — Тем более завтра на первом уроке у нас Фоллини, а она слепая, ничего не заметит.

Виола заговорила о школе, о том, что ей нет никакого дела до математики, потому что дальше она будет изучать право. Аличе с трудом слушала ее. Она думала о том, что произошло накануне в раздевалке, и не могла понять, чем вызвана такая неожиданная откровенность.

Они вышли на площади и отправились гулять под портиками. Виола затащила ее в магазин готовой одежды со сверкающими витринами, куда Аличе никогда и ногой не ступала. Она держалась с ней, как с закадычной подругой. Настояв на примерке платьев, сама выбирала их для Аличе. Спросила, какой у нее размер, и Аличе со стыдом призналась — тридцать восьмой [2] Соответствует российскому сорок шестому. .

Продавщицы с подозрением посматривали на них, но Виола не обращала внимания. Они вместе примеряли одежду в одной кабинке, и Аличе незаметно сравнивала фигуры — свою и Виолы.

Разумеется, они ничего не купили.

Потом девочки зашли в бар, и Виола заказала два кофе, даже не спросив Аличе, что она хочет.

Ошеломленная, Аличе плохо понимала, что происходит. Постепенно она забыла и про отца, и про школу, испытав вдруг какое-то новое для нее ощущение счастья. Еще бы — сидеть в баре с самой Виолой Баи, и все это время, похоже, принадлежит только им двоим!

Виола выкурила две сигареты и настояла, чтобы попробовала и Аличе. Она смеялась, показывая свои идеальные зубы, всякий раз, когда новая подруга по неопытности начинала кашлять после затяжки. А потом устроила ей небольшой допрос о парнях, которых у Аличе сроду не было, и о поцелуях, которыми ее никто не награждал. Аличе отвечала, опустив глаза.

— И ты хочешь, чтобы я поверила, будто у тебя никогда не было парня? Никогда, никогда, никогда?

Аличе кивнула.

— Быть не может. Вот трагедия! — преувеличила Виола. — Непременно нужно что-то сделать. Не хочешь же ты умереть девственницей!