Кирилл Гольцов - Дом на цилиндрах

Про себя я подумал, что, возможно, оно и к лучшему: чем меньше ребёнок увидит лишнего, тем спокойнее всё переживёт. В свою очередь, теперь я мог достать пистолет, чтобы быть готовым к любым неожиданностям.

— Я готова! — пискнула Виолетта, и я увидел, что девочка смешно сморщила личико, плотно-плотно зажмурив глаза.

— Вот и хорошо. Тогда давай осторожно пойдём!

Мы миновали невысокий порог и оказались в просторном зале, стены которого были покрыты чем-то вроде пробковых панелей. Спустившись на восемь ступенек вниз по прижатой к стене пологой лестнице, я увидел в полу справа большую дыру, закрытую решёткой из толстых прутьев, а впереди шёл ряд колонн, казалось, разбросанных в случайном порядке. Между ними виднелось нечто вроде балкончиков или переходов, кажется, уходящих бесконечно вдаль. Помещение мягко освещалось чем-то рассеянно-белым, но никаких ламп видно не было. Здесь стояла тишина, но особой прохлады не чувствовалось — скорее, температура была именно такой, о которой принято говорить комнатная.

— Есть что-нибудь? — прошептала девочка и прильнула ближе к моей ноге.

— Пока всё в порядке и никого нет. Но, думаю, мы именно там, где надо… — ответил я и тут увидел кого-то, сидящего на полу и опирающегося на колонну.

Что-то в этом образе было мне знакомо, но сказать подробнее оказалось сложно. Снизу свет был совсем рассеянный, да и туман, слегка клубящийся вокруг, видимости не улучшал. Тем не менее, почувствовав, что наконец-то появилась хотя бы одна зацепка, я осторожно начал подходить к этому человеку, направив пистолет в его сторону. Однако когда, обогнув колонну, я разглядел, кто это, необходимость в применении оружия явно отпала: передо мной была Аня — мёртвая и просто кем-то прислонённая к колонне. Она выглядела примерно так же, как и в последний раз на дороге, сбитая машиной. Только в скрюченных пальцах белел клочок бумаги, явно предназначенный для нас. А для кого же ещё?

Я наклонился и попытался выдернуть послание из мёртвых пальцев с облупившимся бардовым лаком на до сих пор красивых ногтях, но чуть было не разорвал её. Тогда мне пришлось тихо попросить Виолетту освободить мою вторую руку, уцепившись пока за ногу, и только тогда я смог высвободить то, что, возможно, и стоило девочке жизни немного позднее. Меня что-то сильно толкнуло и, потеряв равновесие, я рухнул на одну из колонн. Попытка уцепиться и удержаться на ногах успехом не увенчалась. Мои пальцы скользнули с неприятным скрипом по влажной ровной поверхности, и я распластался на полу, с ужасом почувствовав, что обе мои ноги свободны, а следовательно, мы с Виолеттой расстались. Несколько мгновений мне ещё казалось, что ничего страшного не произошло, — просто оступился, упал и очень даже хорошо, что ребёнок успел вовремя отскочить в сторону, и я его не придавил. Но, вскинув голову, я тут же увидел именно то, что, казалось, предчувствовал и больше всего опасался.

— Привет! Вот наконец-то и ты! — усмехнулся Хельман, блеснув очками, без усилий удерживающий брыкающуюся девочку и сильно прижимающий к её голове дуло короткого автомата: — Ты пришёл немного позже, чем мы ждали, но это, конечно, ничего не поменяло.

— Сейчас же отпусти её…

Я медленно поднялся на ноги и тут понял, что пистолет, выскочив из моих рук во время падения, находится вне моей досягаемости. Конечно, на ноге был закреплён второй, но уж слишком очевидным было бы моё движение, чтобы ускользнуть от взгляда противника. В любом случае он успеет убить ребёнка до того, как я получу шанс с ним разделаться. А это самая последняя вещь, которой бы мне сейчас хотелось.

— Нет, так не пойдёт, к тому же прочитай то, зачем нагибался… — Хельман звякнул каблуками по той самой решётке над чёрной пропастью, сразу обратившей моё внимание. — Любопытство хорошая штука, но, бывает, до добра не доводит. Правда, в твоём случае, к счастью, это не касается тебя лично.

Я хотел что-то возразить, но потом раздражённо развернул белый лист и увидел небрежно написанные от руки два слова: «Развязка сейчас». Потом мне показалось, что ниже, как на бирке, была проставлена цена: жизнь девочки. Но, моргнув, больше я этого не увидел и сразу решил действовать как можно аккуратнее, не зная, что ещё задумал Хельман.

— И что это значит?

— Больше никаких шарад и игр. Ты пришёл к финишу и, надо сказать, в весьма приличной форме!

Мои глаза пульсировали и, несмотря на относительную чёткость всего вокруг, противник и пытающаяся освободиться девочка казались призрачными, уже не имеющими отношения к этому миру существами. Наверное, точно так же я выглядел в глазах Хельмана и, возможно, это в какой-то момент и сыграет мне на руку.