Кирилл Гольцов - Дом на цилиндрах

— Вот и хорошо. Мы совсем рядом с этим домиком… — выдохнул я и оглядел точно такую же комнату, с которой началось наше путешествие.

Единственное отличие — лестница не устремлялась в потолок, а выходила из пола, оканчиваясь небольшой квадратной площадкой.

— Теперь туда? — кивнул я головой в сторону приоткрытой двери, хотя, конечно, мог и не спрашивать, это был единственный выход.

— Да… — шепнула Виолетта и опять схватила меня за палец.

Мы захрустели битым кирпичом и, распахнув дверь, оказались стоящими на уходящих, кажется, бесконечно вниз цилиндрах. Несмотря на то что снизу нам был виден лишь дом, занимающий всё пространство, здесь стало понятно, что его окружает широкая кайма пустоты, вычищенная ветром, но зияющая выкрошенными дырами в бетоне. Стало намного жарче… Или это просто сказался подъём? Я обтёр рукой пот и некоторое время смотрел на слипшиеся по краям лица волосы девочки, трущей теперь свободной рукой глаза. За ней был виден красивый городской ландшафт, и я невольно вспомнил, как много лет назад поднимался по похожей лестнице внутри гигантской скульптуры «Рабочий и колхозница» на ВДНХ, чтобы посмотреть в манящие и зияющие белым цветом большие щели в их головах.

Снизу мирно бежал по рельсам поезд, словно забавная разноцветная ленточка, только моего города я отсюда разглядеть не мог. От этого почему-то стало грустно и появилось ощущение горького разочарования, словно друг, поддержка которого была очень важна, обещал, но так и не пришёл. Виолетта, кажется, тоже решила осмотреться, но я предупреждающе потянул руку и покачал головой:

— Нет, посмотри, здесь нет ограждения и можно упасть.

— А что ты видишь?

Я многое мог бы ответить, но подумал, что девочка спрашивает, о чём-то вполне конкретном и сказал:

— Обычную жизнь, из которой мы с тобой сейчас оказались вырваны, но, уверен, очень скоро опять будем как все…

— Скорей бы уж! — вздохнула Виолетта и обернулась в сторону добротной, обитой металлом двери.

На самом деле весь дом состоял из старых неровных металлических щитов, покрытых ржавчиной, снова навевающих мысли о необитаемости и заброшенности этого места. На солнце всё вокруг раскалилось, и я ощущал такой жар, словно слишком близко подошёл к печке в парилке. Неужели внутри может действительно кто-то быть? Девочка громко чихнула, и я вздрогнул.

— Извини, этот запах дыма просто невыносим! — произнесла она и шмыгнула носом.

В самом деле, пожалуй, никогда ещё я не испытывал такого желания оказаться под прохладным душем. Кажется, что пот — это всего лишь малая проблема, а вот впитавшийся и словно натёрший тело какой-то смазкой смог причинял самые нестерпимые страдания. Он душил, стягивал и создавал ощущение чего-то гадкого и грязного, как прикосновение к чему-то отвратительному и нестерпимому. Тем не менее о прохладном душе, как о награде, стоило сосредоточиться потом, а пока…

— Идём! — я решительно повёл Виолетту к двери, чувствуя, что ребёнок старается идти как можно медленнее и сильно оттягивает назад мою руку, за палец которой держится так крепко, что он онемел. — Ничего не бойся. Мы вместе!

— Я всё равно не могу ничего с собой поделать… — прошептала девочка.

— Знаю, милая, но попытайся, пожалуйста! — я грустно улыбнулся и взялся за круглую, чуть вогнувшуюся внутрь ручку, ожидая, что сначала меня обдаст жаром, а дверь окажется просто закрытой.

Однако ни одно из моих предположений не оправдалось. Я почувствовал приятную прохладу и очень легко распахнувшуюся необычайно толстую дверь, за которой шло нечто вроде небольшой площадки с лестницей. И тут сразу понял, что имела в виду Виолетта, когда говорила о том, что у неё здесь что-то случилось с глазами. Окружающее выглядело смазано, неправильно и как-то неопределённо. Мои глаза, и без того утомлённые дымом, заныли, и я поскорее извлёк из кармана привезённые Аней очки, напялив их на скользкий от пота нос. И в тот же миг всё стало таким, как должно быть. Правда, лёгкая размытость осталась, да и дым здесь клубился так же, как и на улице, однако теперь помещение превратилось в самое обычное и не вызывало неприятных ощущений.

— Ой, опять мои глазки болят! — вскрикнула девочка, и я хотел было дать ей свои очки, но потом отдёрнул руку и сказал:

— Знаешь, милая, мне необходимо точно видеть, что происходит, иначе мы вполне можем оказаться в беде. Ты же тут всё уже посмотрела, поэтому, может, закроешь пока глазки, а я тебя поведу…