Ян Войк - Изнанка

Сдвинув в угол журнальный столик, Милавин раскатал пенополиэтиленовый коврик, поверх расстелил спальник, стянул с себя разгрузочный жилет и пластиковые наколенники. Избавившись от последних он почувствовал огромное облегчение, надо же и не заметил, как устали за целый день ноги. Следующей он снял с себя куртку, тут же свернул её и сунул в чехол от спальника, получилась вполне сносная походная подушка. Андрей взял початую бутылку с водой, несессер с умывальными принадлежностями, полотенце и, вооружившись фонарём, отправился в ванну чистить зубы и умываться. Воды в кране, как он и ожидал, не было, пришлось левой рукой самому себе поливать из бутылки. Закончив водные процедуры, Милавин воспользовался унитазом. В сливном бачке вода была, поэтому здесь удалось обойтись без бутылки. Минут через пять он вернулся в комнату, скинул ботинки и штаны, надев вместо них мягкие шерстяные трико и свитер из верблюжьей шерсти, по пояс влез в спальник, погасил фонарь на столе, а потом уже упаковался окончательно.

Вокруг него опустилась кромешная темнота. Хотя нет, уже в следующую секунду он увидел, как тускло мерцают из мрака волчьи глаза. Не самое приятное зрелище. Андрей перевернулся на другой бок и попытался уснуть. Ничего не вышло. Держать глаза закрытыми он мог только усилием воли. Сам при этом трепетно вслушивался в окружающий мир, пытаясь уловить хоть какой-то звук или отголосок. В темноте мёртвого города он вдруг почувствовал себя потерявшимся ребёнком, и тут же его обступили давно забытые детские страхи. Когда ты перед сном готов буквально умолять родителей неплотно закрывать дверь в спальню, чтобы осталась хоть бы узенькая полоска света в темноте. Или когда ночью вдруг просыпаешься и хочешь сходить в туалет, но не в силах заставить себя спустить ноги на пол, вдруг кто-то из-под кровати схватит тебя за лодыжку. И вот ты лежишь в темноте и прислушиваешься к тому, кто прячется под твоей кроватью. Так проходит две, три, а может быть, и пять минут, и ты вдруг действительно слышишь его хриплое дыхание…

Милавин понял, что сердце его колотится с бешеной силой, а самого его чуть не до смерти пугает гул крови в ушах. Ругнувшись, Андрей расстегнул молнию, высунулся из спальника и зажёг фонарь. В комнате ничего не изменилось, однако Милавин точно знал, что скорее израсходует все взятые с собой батарейки, чем ещё раз согласиться очутиться в темноте. И пошёл этот Иван со всей своей экономией!

Со светом, он почувствовал себя намного увереннее, откинулся на спину и, подложив руку под голову, попытался прокрутить в голове события этого дня. Да уж сумасшедший выдался денёк. Сегодня утром он проснулся рядом с женой и пил кофе, проверяя почту на ноутбуке, а в голове крутились цифры последнего отчёта. И тогда ему казалось очень важным правильно составить пояснительную записку для шефа, который согласился принять у него дела на время срочного отпуска. А сейчас… Мягко говоря, всё очень изменилось. И утренние переживания из-за отчёта кажутся такой несусветной глупостью.

Он сам не заметил, как уснул. Сон навалился на него тяжёлой удушающей пеленой, состоящей из обрывков воспоминаний, уродливых фантазий и страхов. Он запутался в нём как муха в липкой паутине, отчаянно желая вырваться, но тем самым лишь сильнее увязая. Однако при этом сон был глубоким и крепким, Андрей даже не услышал, когда вернулся Иван.

Закрыв за собой дверь квартиры, он включил подствольный фонарь на автомате. Посветил вниз по лестнице, потом наверх, немного постоял, принимая решение, наконец, начал не торопясь подниматься по ступенькам. На площадке третьего этажа дверь в одну из квартир была приоткрыта. Иван вошёл внутрь. Планировка здесь ничем не отличалась от квартиры, где он оставил Андрея. Тот же крошечный коридор с высоченными потолками. Правда, тут ремонт был посвежее, чистые обои, новая мебель, а вместо рассохшегося паркета постелен светло серый линолеум. Сделав пару шагов, Иван оказался в комнате. Луч фонаря высветил полутораспальную кровать в углу, тумбочку, мягкое кресло, большой книжный шкаф со стеклянными дверцами, а потом он наткнулся на фигуру девушки застывшей у окна.

– Ну и как он тебе? – не оборачиваясь, спросила Морошка.

– Нормально, – дёрнул плечом Иван.

– Да уж, много лучше, чем тот пухлый придурок, что сперва обозвал нас всех глюками, обвинял тебя, что ты его опоил, а в конце концов угодил кикиморе в пасть, – тихо рассмеялась девушка.