Ян Войк - Изнанка

– Мерзость, – выдохнул Андрей, возвращая автомат.

– Да уж, – согласился Иван, – Станешь питаться чужими отбросами, превратишься в такого же.

– Хочешь сказать, раньше он был человеком?

– Именно так, – Иван снова повесил автомат на шею, развернулся и пошёл дальше. Милавин последовал за ним.

– Проблема в том, что душа она… меняется, если ты начинаешь убивать других или подъедаешь всякий мусор. Там, в мире живых, это не заметно, а здесь сразу бросается в глаза. Если кто-то из местных обитателей начинает охотиться на себе подобных, то очень быстро обзаводится клыками, когтями и прочими радостями настоящего хищника. Если же охотиться и убивать смелости не хватает, а есть всё равно хочется, тогда некоторые начинают поглощать отбросы и становятся лизунами.

– То есть, они… теряют человеческий облик, – Андрей вспомнил стандартную формулировку из детских сказок.

– Вроде того. На Изнанке, твоя личность не прячется за оболочкой тела, она выставлена напоказ. Все изменения, что называется, налицо. Я думаю, это из-за того, что где-то в глубине души они понимают, что уже перестали быть людьми, растеряли всё человеческое. Некоторым особенно опытным охотникам удаётся маскироваться под людей, но именно маскироваться, а не сохранять свой облик.

– Ты уверен, что он не нападёт, – Андрей ещё раз оглянулся. Существо так же на четвереньках выползло из-за опоры и теперь шло за ними следом, низко пригнувшись к земле и немного виляя из стороны в сторону. При этом длинный слюнявый язык стелился по асфальту, время от времени он втягивался в пасть твари, но потом тут же вылезал обратно, принимаясь снова вылизывать дорогу. Милавина аж передёрнуло от омерзения.

– Не нападёт, – успокоил его Иван, – Не хватит ни силёнок, ни смелости.

– Тогда зачем он тащится за нами?

– Мы с тобой только что пришли из мира живых, поэтому оставляем за собой чёткий след. Именно его он сейчас и поджирает, то есть вылизывает. Зря что ли им это название придумали. Кстати, это хорошо, что он за нами увязался. После лизуна ни один местный хищник наш след не учует.

– Да уж, приятный попутчик, – хмыкнул Андрей, а потом тихо спросил: «Иван, а обыкновенные люди здесь есть? Или все превращаются в лизунов и других тварей?»

– Есть, и достаточно много. Хотя здесь гораздо тяжелее оставаться человеком.

Трамвайные пути шли прямо, а асфальтовая дорога начала плавно забирать влево. Они пошли по дороге, возвращаясь на Проспект Мира. Впереди, на другой стороне проспекта, Андрей заметил на зелёном холме наполовину скрытую от взгляда автомобильной эстакадой церковь из красного кирпича.

– А что насчёт Бога? – тут же спросил он у Поводыря.

– В смысле? – не понял его Иван.

– Ну-у, господь Бог…

– Ты верующий?

– Вроде нет, – покачал головой Андрей. Ни он сам, ни жена никогда не были особо религиозными. Хотя Ольга носила крестик и когда случилась беда с дочерью, несколько раз ходила в храм.

– Я тоже. Значит, бог нам не поможет, – отрезал Иван.

– Подожди, но если это и есть тот свет, загробный мир и всё такое… значит, здесь должен быть и Бог. Разве не так?

– Может быть. Но я его не встречал, ни там, ни здесь.

– Но церкви-то стоят, – Милавин кивнул на чёрные с золотыми искрами луковки, увенчанные золотыми же крестами.

– Стоят, но двери заперты, и внутрь не попасть.

– А если взломать?

– Думаешь самый умный? – Иван даже оглянулся, продемонстрировав спутнику кривую усмешку. – Говорю же тебе, внутрь не попасть.

Видя, что тема неприятна собеседнику, Андрей решил пока не задавать больше вопросов и промолчал. Но Поводырь, выждав несколько секунд, сам продолжил разговор, немного смягчив тон.

– Местные говорят… У них тут есть такая легенда. В общем, иногда двери храма открываются. Вроде как для избранных.

Таких здесь очень мало, я слышал всего о трёх случаях. Человек входит в храм, двери за ним закрываются и их снова не открыть. А про человека начинают говорить, что он нашёл в себе дорогу к Богу.

– Красиво. Но, по-моему, действительно, очень похоже на легенду.

– Я тоже так думаю, – согласился Иван. – Но многие местные в это верят.

– А ты?

– Я хожу на Изнанку уже третий год, и пока не видел здесь ничего божественного. Здесь много всякого. Необычное, потустороннее, даже необъяснимое, но Бога здесь нет.

– Значит, никаких чудес, – полушутливо вздохнул Андрей.

– Всё сам.

– Как обычно.

Мимо метро Алексеевская прошли без приключений. Увешанный рекламными вывесками Проспект Мира оставался безжизненным. Даже лизун сильно отстал, и теперь Андрей видел его крошечную фигурку только на прямых и ровных участках дороги. Кое-где вдоль тротуара стояли припаркованные автомобили, но сама проезжая часть была пуста. Милавин даже немного разочаровался в Изнанке. После того, что ему наговорил Иван об опасностях и о том, что отсюда запросто можно не вернуться, он ожидал чего-то действительно страшного. А серый безлюдный городской пейзаж лишь нагонял тоску и ничего больше. Хотя, наверное, именно так и должен выглядеть предбанник загробного мира – серо и уныло. Как там у католиков: «Если пойду я долиной смертной тени…», пожалуй, в самый раз для этого места.