Кун-Суук Шин - Я буду рядом

Я часто думаю, почему в то время все не сложилось по-другому. Тогда я постоянно винила во всем себя, слова «если бы только» то и дело срывались с моих губ в самые неожиданные моменты. Внезапно я начинала понимать: причины, по которым испытывала те или иные чувства, не имели ничего общего с происходящим в то время. И я оставалась наедине с такими вопросами и ощущениями, какие невозможно было понять и принять, сколько бы времени ни проходило.

Когда я смогла бы рассказать ему, что побывала в Базеле или в Перу? Когда смогла бы рассказать, как перед картиной Арнольда Бёклина «Остров мертвых» в Базельском музее я произнесла ее имя: «Миру». Затем обернулась, ведь мне послышался ее тихий голос: «Да?»

В пустыне Наска у подножия Анд на земле нарисованы загадочные геометрические фигуры, невидимые человеческому глазу, их можно рассмотреть лишь с высоты. Говорят, эти рисунки принадлежат людям, жившим в пустыне Наска пятнадцать столетий назад. В то время еще не было домашних животных. Фигуры состоят из сотен длинных линий, выделяются на каменистой поверхности: такие огромные птицы, если бы они ожили и взлетели, то тени их крыльев закрыли бы собой большую часть пустыни. Эти прекрасные, загадочные и неизвестные мне создания были выгравированы в каменистой почве пустыни людскими руками, словно некий шифр. Говорят, рисунки сделали пятнадцать столетий назад на широте, где должна была быть буйная тропическая растительность, а сейчас здесь простиралась пустыня по той причине, что за последние десять тысяч лет там ни разу не шел дождь. «Ни разу не было дождя за десять тысяч лет!» – пробормотала я себе, не в силах охватить умом такой огромный отрезок времени. С земли невозможно разглядеть необычные символы. Необходимо подняться на высоту по меньшей мере в три сотни метров, чтобы увидеть их полностью. Вместе с другими путешественниками мы полетели над пустыней на вертолете, чтобы сверху взглянуть на таинственные рисунки. Зигзаги, звезды, растения, лица невероятных размеров, круги, треугольники, квадраты, трапеции… Казалось, этим символам не будет конца. Геометрические фигуры и другие таинственные символы покрывали не только огромное, бесплодное пространство пустыни Наска. Гигантские линии, невидимые с земли, шли дальше за пределы пустыни, пересекали острова, глубокие ущелья и реки и изгибы Анд… Вершина огромного треугольника выглядела стертой, но птица, которая словно летела на юг, ясно выделялась на каменистой почве. Древние люди в то время еще не использовали в работе животных, всю работу выполняли собственными руками. И как только они смогли вырубить в почве пустыни эти гигантские символы? Их невозможно было рассмотреть целиком с земли до изобретения летательных аппаратов, на которых можно подняться в небо и взглянуть сверху на плоды их труда. Я не сводила глаз с рисунков, созданных пятнадцать столетий назад, и не переставала спрашивать себя: зачем, как? А внизу, под нами, раскинулся в песке пятидесятиметровый паук.

Могла ли я предположить, что когда-нибудь мне представится возможность взглянуть на паука, запечатленного в песках пустыни пятнадцать столетий назад? Я подумала о Дэне, о нашем пути в ночной темноте к маминой могиле, преодолевая свой ужас перед пауками. Во время восьмичасового перелета, пересадки в Лос-Анджелесе и следующих двадцати часов полета, чтобы, наконец, добраться до пустыни Наска у подножия Анд с изображением огромного паука, я не переставала думать о Дэне. И неожиданно в потаенный уголок моей души, где давно царили темнота и ледяной холод, ворвался яркий луч одинокой звезды, сияющей на рассвете над горизонтом, и прогнал тьму. Я почувствовала тепло, взглянула на простирающуюся внизу пустыню Наска и одними губами прошептала его имя. Образ Дэна заслонил собой изображение огромного паука, запечатленного в пустыне пятнадцать столетий назад. Я тихо произнесла:

– Не бойся. Я никогда тебя не забуду, – и подумала – моя душа соткана не только из когда-то пережитого мною. Все, что я вижу и чувствую, принадлежит и Дэну, и Миру. Их внезапно оборвавшиеся жизни продолжились во мне.

Перелистывая одну за другой страницы его дневника, я не заметила, как первые лучи утреннего солнца упали на мой стол. Эмили собрала остатки сил, запрыгнула на стол, свернулась клубочком, но голову подняла ко мне.

– Не бойся, Эмили, – пробормотала я, не совсем понимая, что хочу этим сказать, и почесала ее за ухом. Эмили некоторое время смотрела на меня, а потом бессильно растянулась на столе.