Арман Лану - Песочные замки

— От слова «дом»?

— Можно и так.

— Дом с привидениями! В каждом доме есть свое привидение. Это я вам говорю, а уж я в этом кое-что понимаю, недаром я лицедей! Актер! Киноартист! Я лицедействую. Изображаю всех подряд. Но только на заднем плане. Героев-пожарников, разъяренных полицейских, скелетоподобных танцоров, терзаемых алчностью кассиров и даже ищейку комиссара полиции.

— Вас можно увидеть на экране?

— В любом кинематографе, молодой человек. Я играю в «Бесчеловечной», играю в «Колесе». Я сообщник убийцы Ласенера и дублер Планше в «Трех мушкетерах». В «Тайне Пардайанов» я наемный убийца, тот, что повыше ростом. В «Двух сиротах» — кривобокий привратник. В «Деле лионского курьера» — третий форейтор.

— Ваше лицо мне и правда знакомо.

— С моим лицом только и играть что предателей, рогатых мужей да людей, получающих пощечины. Таково мое амплуа. За ваше здоровье, молодой человек! В этом году мода пошла на толстых, на откормленных, на пузанов и брюханов, на ярмарочных богатырей. Требуется мощь! А на изысканность и породу спроса нет. Мода, конечно, рано или поздно переменится, но пока я все худею и худею. Что прикажете делать? Когда нужно толстеть и толстеть! Вы себе представляете меня толстым?

— Порочный круг, — сказал я.

— О, я надеюсь, для вас не будет затруднительно заплатить за два гайака? Я забыл получить деньги на студии… ну и… Разумеется, это будет за мной. Ужасный Марсель приветствует вас, молодой человек. Я живу тут по соседству. Рядом с улицей Гранж-о-Белль… Меня все знают.

Своеобразной внешностью наградила природа этого человека. Находка для кинематографа! Идеальный статист, или то, что теперь называют «артист окружения». Вечером, вернувшись домой, я набросал по памяти его портрет. К тому времени я уже умел немного рисовать. Мне показалось, что, несмотря на браваду, он стесняется своего огромного роста и физиономии, похожей на клинок ножа в лунном свете. Я чувствовал в нем большой запас нерастраченного человеческого тепла, которое он не решался проявить из-за своей лошадиной наружности. Замкнулся в себе, вот и все.

После этой встречи я стал еще чаще бродить вдоль канала Сен-Мартен, иногда один, иногда с Марселем. Однажды вечером, зимой, был страшный туман, такой густой, что не различишь домов на другом берегу. Вот-вот должен был пойти снег. На канале очень красиво, когда идет снег. Кажется, будто на баржах бьют яйца и разбрасывают скорлупу по воде. Обычно в субботний вечер жизнь в десятом округе бьет ключом. На каждом углу — продавцы каштанов, уличные артисты, силачи, увешанные медалями. Но в тот вечер — ни души. Нам показалось, что мы вышли на Гранж-о-Белль.

— Ты уверен, что эта улица — Гранж-о-Белль? — спросил я, немного помолчав.

— Уверен… да, уверен! Во всяком случае, это — улица! Что уже хорошо…

И в ту минуту мы заметили какое-то свечение.

Иначе не скажешь. Это было похоже на красные и синие колбы в аптеке, куда я заходил, когда мне было лет пять, купить жевательной резинки. Свет выбивался сине-зелеными пеленами из полуподвала, где находилось что-то вроде харчевни времен Ласенера. Все это и впрямь было очень похоже на колбу аптекаря. В колбе двигались какие-то люди, они танцевали. Я прочел вывеску:

«Кабачок счастья»

— Весьма смело со стороны хозяина так окрестить эту дыру, — сказал Марсель.

— Пошли дальше?

Эта перспектива была еще менее заманчива.

— У тебя есть деньги, Ален? На студиях сейчас, знаешь, если человек худой…

— У меня пятьдесят франков. Я нашел одного психа, которому понадобилось, чтобы я нарисовал ему на барабане Марианну [35] Марианна — женщина во фригийском колпаке, символ республиканской Франции. . Он помешан на джазе и Республике. Тебе бы он не понравился, в нем килограммов сто, не меньше.

— Интересно, где только люди берут деньги, чтобы толстеть? Ну давай, входи…

— Мне не нравится этот свет. Ты уверен, что мы на Гранж-о-Белль?

— Ты спятил? В чем я могу быть уверен? После вас, милорд!

Так мы попали на тихий бал в кабачке, где люди смеялись под звуки волынки.

— Ты заморозил нас, красавчик блондин! — крикнула девушка. — Проходите, дамы и господа!

— Ошиблась! — сказал Марсель. — Мы без дам.

— Хорошо, но вы нас все равно заморозили, красавчики блондины! Закройте дверь!

Здесь, в дыму, сине-зеленый свет, который нас сюда завлек, оказался просто чуть окрашенным полумраком.

— Я ничего не вижу, — заворчал Марсель. — С вашим проклятым освещением кажется, будто ты в аквариуме…