Святослав Тараховский - Отважный муж в минуты страха

Милейший Михаил Васильевич — полная противоположность брату; трех Сашиных слов оказалось достаточно, чтобы он оценил ситуацию и немедленно дал добро, да еще в шутку попенял племяннику, что совсем забыл дядю и редко обращается к нему с такими интересными просьбами.

Все закончилось как нельзя лучше. Ольга избавилась от нерожденного человека, за что гинеколог получил коробку конфет, а Ольга — добро на поездку в желанную страну, где было много пляжей, океан и очень красивые вещи.

Толя обнял Сашу. Сказал, что он настоящий друг, и что он, Орел, никогда Сашино добро не забудет. На пьяной и шумной отвальной он снова обнял Сташевского. «Я привезу тебе в презент резные фигурки с острова Бали, — сказал он, обдав Сашу смесью лука и шашлыка. — Старик, ты знаешь, что это такое? Это полный абзац, это, старик, искусство запредела, всю жизнь будешь благодарить».

«Уже благодарю», — сказал Саша, хотя никогда не слышал о резных фигурках с острова Бали.

А потом на сереньком московском рассвете Саша и Светка провожали семейство в стеклянном аэропорту Шереметьево.

Анатолий, Ольга, чемоданы, сумки, верткий, норовивший выкрутиться из Ольгиной руки Петька.

Сигара Ил-62. Москва — Джакарта, с посадкой в Дели. «Когда же у меня так будет?» — мелькнуло у Саши.

Волнение, улыбки и снова волнение: забыли кому-то позвонить — Саша обещал все исправить.

Друзья были крепко довольны друг другом.

Как принято, обещали друг другу писать. Предполагали, что расстаются надолго.

Прошла всего неделя, когда в разгар дня шеф Волков поманил Сташевского к себе.

Указал на стул и, когда Саша приземлился напротив, негромко, дабы не привлекать внимания других сотрудников, сказал, что «есть повод для некоторой радости, Александр; наверху принято решение отправить тебя, молодого и растущего, в Иран — сменишь в Тегеране Щенникова в нашем Бюро. Так что дуй в отдел кадров насчет анкет, загранпаспорта, и вообще, с тебя бутылка».

Что?! В первое мгновение Саша совершенно ошалел и только потом начал соображать.

Волков сообщил о такой невероятной новости так обыденно и так, по времени, близко к последней встрече Сташевского с Альбертом, будто по всей гэбэшной цепи прошел ток, ожививший механизм, шестеренками которого является он сам, Толя Орел, Альберт и лично бедолага Волков. Кстати, Волкова никуда уже не посылали. Юрий Александрович крупно прокололся по пьяному делу в Афгане; героически загулял с медсестрой Галиной, попал с ней в аварию на апээновской «Волге», и сестричку ненароком убило: головой о переднюю стойку машины. ГБ его отмазала, держала на службе как преданную делу единицу, опытного журналиста и члена великой партии, но большая карьера уже была для него наглухо заколочена и не манила сиянием своих соблазнов.

Спасибо ему, конечно, что такую новость Саше принес; наверняка гэбисты с ним совещались на предмет его, Сташевского, пригодности и общей идеологической доброкачественности, и раз решили послать, значит, молодчага Волков дал добро. И в ГБ — молодцы. Легко могли бы не послать — послали. Не зря, значит, он с Альбертом закорешил, не зря отзывы про яремную вену писал, играл с Макки в теннис и даже, выходит, не зря общался с девчонками из «Метлы» — все было не зря.

Отступив от начальственного стола, Саша с трудом подавил в себе желание сорвать трубку и немедленно позвонить. Кому? Светке. Родителям. Деду. Всем. Что сообщать? Что его посылают в Иран? Командируют от редакции, но он-то знает, кто за этим решением стоит. Потому, Санек, особо радоваться тебе не стоит. Покупает тебя ГБ, окончательно и с кишками. Ты можешь отказаться, можешь сказать «нет», но дело в том, что сказать ГБ «нет» в тысячу раз труднее, чем «да». Да и, если откровенно, не сильно-то ты хочешь говорить сейчас «нет».

Но успокоиться невозможно. За ухом привычно стучит жилка, и все в нем дрожит, дребезжит и звенит, словно горсть оброненных серебряных монет. Иран, Санек! Хайям, бирюзовые реки, гордый народ! Иран! Ты столько лет о нем мечтал! Ты везунчик, Санек, карта тебе пошла. Ну и пусть тебя покупает ГБ. Вернее, пусть думает, что покупает, и что это ей уже удалось. ГБ есть ГБ, у нее своя игра, но твоя-то жизнь продолжается! Ты журналист, ты едешь в любимую страну, чтобы честно делать свою работу. Тотчас возник в нем вопрос, что значит для него «честно» и что значит «честно» в советской жизни вообще, но из-за особой сложности требовавшегося ответа он не стал его развивать. «Ты просто едешь в Иран, и ты едешь туда в такое интересное время, Санек», — размышлял он, выходя в коридор, чтоб перекурить и сбить волнение.