Евгений Жук - Время в тумане

Осуществляли эту «идею» Крашев и Жора глубоким вечером. Как ни хорошо относился к ним начальник участка, но копать экскаватором на виду у всех, а писать в нарядах «вручную» — такого и он бы не разрешил. К тому же и экскаватор — расхлестанный «Беларусь» — был занят целый день другими делами.

— А хозяин не будет против? — спрашивал Крашев, когда Жора юркал по машине, искал «секрет» дверей, проверял масло, топливо; тискал худым задом сидушку; двигал, пока еще вхолостую, рычагами.

— Эта жлобина всегда против. — Жора на миг застывал. — Срок своей «химии» уменьшить хочет, вот и суетится — делового из себя изображает. Ну, а в общем, ленив, одна показуха — Бацилла, словом.

— Что за Бацилла? — не понимал Крашев.

— Кличка, — бросал Жора, опять ползая и что-то еще проверяя. — В зоне за лишнюю пайку готов был на что угодно, лишь бы пожрать слаще. Словом, как микроб. Хотя… — Жора примеривался к Крашеву. — Этот «микроб» повыше тебя ростом будет…

Наконец Жора застыл, уже крепко усевшись на заплатанное, замасленное сиденье, сосредоточился, медленно повернул включатель стартера, чуть скривился от первых чихающих выхлопов и заулыбался Крашеву, лишь установилось мерное, мощное гудение.

Через полчаса, когда Жора откопал метров десять, пришла смешливая Зойка-повариха, принесла ужин. В ушах у Зойки болтались большие замысловатые сережки. Крашеву казалось, что при резких движениях аккуратной Зойкиной головки эти странные сережки позванивают, а тонкого этого звона он не слышит потому, что Зойка непрерывно смеется, а экскаватор монотонно гудит.

Поели они наспех — им еще интересно было смотреть, как, быстро и мощно пробивая и нанизывая крупную щепу, дробя кирпичную крошку, ковшовые зубья вгрызались в «культурный» слой, как черпалась ковшом мягкая дресва и как ползла рядом с траншеей здоровущая, с изломанной хребтиной насыпь.

Но часа через два — Жора уже заканчивал одну ветку — от ясности, определенности и мерности работы Крашеву стало скучно. Он влез на высокую насыпь и, бездумно позевывая, поглядывал на низкое, совсем не слепящее солнце, готовое на чуть-чуть нырнуть за линию горизонта. Как почти всегда, в это предзакатное время установилось безветрие. Он уже представлял себе, как сегодня, край — завтра, Жора закончит траншею, потом поперек траншеи наложат брусья, на брусья накатят трубы, состыкуют, обварят, испытают. Дел, в общем-то, и по бетонным полам, и по водопроводу осталось совсем немного… Хотя и времени тоже в обрез… Да-а-а… Прав Жора… Двадцать человек — идеальный стройотряд, а так их многовато…

Он думал, подсчитывал еще и еще, как вдруг увидел шедшего по другой стороне траншеи человека.

Не обращая никакого внимания на скучающего Крашева, человек быстро шел к экскаватору. Быстрота эта давалась ему нелегко — жирные ляжки большого, шире плеч зада тяжело ходили под серыми рабочими штанами. Несмотря на то, что движения человека были нелепы и даже смешны, от его фигуры исходило столько агрессивности, что Крашев с тревогой приподнялся.

Человек подошел к экскаватору и что-то крикнул. Прекратив работать, Жора выпрыгнул из кабины, и тут же подошедший ударил его по лицу.

«Бацилла!» — догадался Крашев.

Он бежал в обход по рыхлой, только что наваленной насыпи и почти плакал оттого, что не сразу догадался, что этот жирный, нелепый, огромного роста человек и есть хозяин экскаватора, оттого, что он не перепрыгнул траншею, а бежит вот по рыхлой, вязкой насыпи в обход, и в кирзовые сапоги его струится земля, и тоже тормозит его, и не дает сейчас, сию секунду, оказаться рядом с Жорой.

Все же эти несколько метров он пробежал быстро. Скрючившегося Жору Бацилла успел ударить еще только раз. Делал он это даже лениво, снисходительно, как бы в наказ за ослушание, и Крашев до сих пор помнит его вдруг изменившееся, ставшее растерянным лицо, водянистые, тупо-удивленные глаза, когда, подбежав, он ударил Бациллу в живот.

Ударил он его с ходу и сам не зная отчего: из-за брезгливости, ярости или оттого, что сбегал с насыпи, но ударил он его по-футбольному — ногой, не «своей», но более сильной левой ногой.

Ожидая сопротивление — Бацилла и в самом деле оказался выше его ростом, — Крашев ударил ногой еще раз, а потом еще и еще… В ярости и отчаянии оттого, что Бацилла, казалось, не реагировал на удары, он, преодолевая брезгливость, потянулся к вонючему, потному телу, как вдруг это тело рухнуло вниз, на живот, и Бацилла, подтянув ноги и закрыв голову руками, жалобно и пронзительно закричал.