Евгений Жук - Время в тумане

Случались ЧП. Развели под котлом большой огонь, и пламя, страшно и зло заурчав, перекинулось на закипевшую черную массу. Истопник сдуру стал лить воду на битум и ошпарился этой отскакивающей от булькающего битума водой. Прибежал Жора. Огонь под котлом залили. Котел накрыли толстым мокрым брезентом. Жора где-то достал баночку гусиного жира. Ошпаренные руки смазали, забинтовали и бойца отправили на легкий труд, к поварам. С рюкзаком на спине, с Зойкой — беленькой, смешливой поварихой из-под Перми, он ходил по магазинам, носил продукты.

…Площадь второго этажа, громадную, уже уставленную импортным оборудованием, они заклеили за десять дней. Но к этому времени их стало на пять человек меньше.

Однажды вечером — Крашев и Жора уже готовились лечь спать — в их комнатушку вошли пять студентов, и один из них, плотный, интеллигентного кроя парень, неловко и извиняюще разводя руками, начал что-то рассказывать Жоре о низких расценках, о дешевой работе и еще о чем-то. Поначалу Крашев ничего не понял.

— Хотите уехать? — спросил Жора, продолжая разбирать постель.

Еще больше смутившись и еще более невнятно, парень что-то говорил, а Крашева охватывала злость. Предатели! Только-только наладили работу, кухню, а они — сбегать. Да никогда! Резким жестом он остановил довольно жалкие доводы совсем сникшего студента и тут вдруг увидел подмигивающего из-за спины ребят Жору.

— Да хрен с ними, — почти радостным тоном сказал Жора, когда Крашев резко и зло попросил ребят подождать решение в коридоре. — Это же сачки. Сачки все до единого. И сачки не оттого, что не хотят, а оттого, что не могут. Папа с мамой не научили. Отпусти ты их. Толку от них все равно не будет. Знаю я таких. Заработаем — права начнут качать, чтобы заплатили, как остальным, а не заработаем — нас же и осудят. Вот смотри, — Жора взял журнал коэффициентов. — Всем по 0,5 ставлю и каждый божий день.

— Езжайте, — сказал Крашев, когда Жора радушным жестом пригласил смирно ждавшую пятерку. — Только так. Через час электричка до Сыктывкара. Уезжайте тихо и аккуратно. Чтобы никто не видел и не слышал. Будете прощаться да слезы лить или потом какие претензии появятся — сообщу в деканат и в бюро комсомола. Вот деньги на билет и на дорогу. Расписывайтесь и двигайте.

Радостные, счастливые, тихие и довольные, парни ушли.

— Не беда, — сказал Жора тяжело севшему на кровать Крашеву. — Цены на акции растут. Меньше народу — больше кислороду. Правда, слишком все быстро получилось. Думай, что завтра народу скажешь…

— А что думать? Скажу, что сбежали, ведь так оно и есть.

…После того, как довольно быстро поклеили свободное, ничем не заполненное место будущего склада и широкие проходы, долго и муторно клеили пол под оборудованием, где под каждую ногу, станину, стойку надо было резать рубероид, прикладывать и прикидывать, клеить, опять резать, подгонять и опять клеить. Но и эта муторнейшая работа была окончена, и пригласили представителя заказчика принимать ее.

Это был старый, седой, скрученный тягчайшим ревматизмом и оттого всегда смотревший только в землю инженер из дирекции. Упорно глядя вниз, Нил Петрович (так звали инженера) прошелся по широкой части, отчего-то потопал ногой, а потом, так же упорно не отрывая глаз от черного, в некоторых местах тускло блестевшего ковра, полез под оборудование.

Крашева охватило волнение. Ведь где-то они не проклеили, где-то не дотянули. И вдруг Крашев вспомнил, что последние дня три в дальнем углу, а именно там сейчас и стоял, задумчиво уткнув глаза в ковер, Нил Петрович, бригада клейщиков клеила только три слоя. Как же он не обратил внимания? Этот, как бы специально созданный для приема таких работ угрюмый скрученный Нил Петрович все увидит.

А Жоре все равно! С громадным сапожным ножом он бегает перед Нил Петровичем, тычет остро отточенным концом в ковер и призывно восклицает:

— Ну, где резануть, Петрович?! Где?! Здесь, а может, здесь?

Угрюмый Нил Петрович тычет пальцем, и Крашев холодеет — в этой части три слоя, а по проекту должно быть пять.

Но веселый и как будто даже довольный Жора режет маленький треугольный слоеный пирожок и подает заказчику. Тот, едва взглянув, кивает и идет дальше…

Уже после того, как был составлен акт и им разрешили делать полы из мраморной крошки, Крашев подошел, взял в руки аккуратный треугольник: слоев было пять.

Вечером они долго не ложились, радовались первой победе, додумывали технологию по полам. Крашев сказал: