Инго Шульце - 33 мгновенья счастья. Записки немцев о приключениях в Питере

«Человек должен работать, стремиться к знаниям, образовывать себя, совершенствоваться, как ты говорил, и в этом одном заключается смысл и цель его жизни, его счастье, его восторги. Я тебе верил».

«Мы работали, как волы, как животные, как лошади».

«Как наши предки. Они построили семивратные Фивы, тянули баржи по Волге».

«Мое прошлое ушло. Я не знаю никого, кто не был бы похож на других, ни одного подвижника».

«Счастья у нас в России нет и не бывает, мы только желаем его. Хочешь и дальше желать?»

«Позволь, позволь! Так не ходят. Ну? Куда же ты? А, ну это другое дело».

«Я не хочу, чтобы чувство мое погибло даром, как луч солнца, попавший в яму. Поэтому я больше не страдаю».

«Да брось ты! Наше положение, твое, как и мое, безнадежно, страдаешь ты или нет». ( Семен делает большой глоток водки из стакана. Они смотрят на шахматную доску)

«Мне кажется, человек должен быть верующим или должен искать веры, должен доверять своим идеям и идеалам, верить в них, иначе его жизнь пуста, пуста…»

(Пауза.)

«Жить и не знать, для чего… Или знать, для чего живешь, или же все пустяки, трын-трава».

«Такая вот ерунда. Смысл… Вот снег идет. Какой Смысл?»

(Пауза.)

«Дай-ка поразмыслить». (Семен хватает разные фигуры.)

«Осторожно, конь».

(Пауза.)

«Я знаю, знаю — вот выпью стаканчик, мой славненький стаканчик, о-ля-ля, жизнь, она, как роза, прекрасна, пока не подохнешь напрасно!»

(Наконец Семен делает ход. Алеша тотчас же бьет ферзя, раньше, чем Семен успевает его прикрыть.)

«Иногда жить чертовски хочется…»

(Пауза.)

«Ну а если бы начинать жизнь сначала, что бы я изменил? Да, скорей всего, ничего. Может, не женился бы. А что менять-то? Я мечтал о совсем другом мире. Об изменяемом мире». (Семен снова наливает себе. Затем ногтем большого пальца передвигает выше резинку на стакане.)

«Я думаю… Шах!»

(Пауза.)

«Возьми пешку. Я слышу, как все затихает. Вскоре прекратится всякое движение. А когда наступит полная тишина, то спустя некоторое время начнет грохотать и больше уже не перестанет, бу-у-ум, после тишины бывает грохот. Я — пророк, подумай только!» (Семен зевает.)

«И — шах».

(Продолжительная пауза.)

«Парень, да ты…»

«Ты много пьешь».

(Продолжительная пауза. Они играют.)

«Что мне помогает не скучать, так это страдания. Не отнимай у меня моих страданий».

«Шах».

(Продолжительная пауза.)

«А так одна только скука». (Семен зевает.)

«Ты невнимателен».

«Нет ничего смешнее часов». (Семен зевает.)

«Куда все исчезло? Где все?» (Снова зевает.)

«Скажи, а я тоже предатель, если моя единственная радость в беззубых челюстях Антоновой?»

«Меня как-то все пугает сегодня».

«Иногда эта мысль бьет меня как обухом по голове». (Семен зевает.)

«Что?»

«Это затишье. Одни только жертвы и деляги».

«Шах. Ты играешь невнимательно».

«В Волгоград, я хотел бы когда-нибудь его снова увидеть, курган, Волгоград».

«Твоя очередь, ходи».

(Продолжительная пауза.)

«Я устал».

«Еще три хода, Семен, осталось три или четыре хода!»

«Да брось! Эта проклятая невыносимая жизнь».

«Ты можешь только сюда».

«Я был однажды счастлив, не помню, летом или зимой, в Ленинграде».

«Давай докончим».

Семен опрокинул остаток водки. «В другой раз, Алешенька, в другой раз». Он встал.

«Посмотри-ка сюда, тут же нельзя иначе. — Алеша начал переставлять фигуры, после каждого хода взглядывая на Семена. — Здесь шах, здесь шах, это защищено, смотри, единственная возможность вот здесь. А тут конь…»

«Я ничего не могу поделать со своей усталостью, оставь, как есть… — Семен проковылял с пустым стаканом к дивану, сел. — В другой раз, в другой…» Он стряхнул шлепанцы с ног и поставил стакан на столик.

Алеша подошел к нему с шахматной доской на руке, как с подносом. «Еще три хода!»

«Дай мне, пожалуйста, одеяло, нет, в другой раз, на будущий год или когда ты снова придешь, Алешенька, дай его мне…»

Семен лежал на боку, лицом к спинке дивана. Очки были еще на нем.

Алеша поставил доску обратно на стол, накрыл Семена одеялом, натянул его ему на плечи. Ничто не выдавало его злости. Он даже поднял ноги старика и подоткнул под них одеяло. «Хочешь спать?» Он прислушался к дыханию Семена.

Недооценил его старик. Алеша довел игру до конца. Элегантный мат конем был неизбежен.

«Что ты сказал?» — он сейчас же подскочил к дивану.

Старик снова дышал спокойней. На стеклянной двери видна была черная тень.