Жозеф Кессель - Всадники

Плотные и вместе с тем легкие, псы неслись как хищные звери большими стелющимися прыжками. Тот, что бежал впереди двух других, бросился к раненой ноге Уроза, безжизненно висевшей на боку Джехола. Уроз замахнулся плеткой. Он знал, что обороняться от зверя-демона из преисподней бесполезно и смешно. И все же инстинкт заставил его хлестнуть по белой пене разинутой пасти, по красным от ярости глазам. После чего он опустил руку, готовый встретить смерть. Но пес взвыл от боли и злобы и отскочил назад. В ту же секунду Джехол поднял копыто для удара, и пес отпрыгнул в сторону. «Клянусь Пророком, плеть его пронимает, а копыто пугает… это простая собака», – понял Уроз.

Пес решил повторить атаку. Уроз изо всех сил хлестнул его по голове, лишенной ушей. Зверь упал с долгим воем. «Славный демон», – подумал Уроз, устыдившись. «Да, славный демон, прекрасный сторож овечьих отар, которому хозяин отрезал уши, чтобы степным и горным волкам не за что было уцепиться».

Тем временем две другие собаки вместе кинулись на Уроза со стороны раненой ноги. «Запах открытой раны, крови, падали», – подумал Уроз. Рассудок его пробудился и был ясен. Его нервы развеселились от этой внезапной схватки. Он почувствовал прилив сил. Стал крутить Джехола и так и сяк, и конь вставал на дыбы, брыкался задними и передними ногами, а хозяин хлестал, хлестал, хлестал изо всех сил и с нарастающей радостью. Мокки хотел было ввязаться в драку, набрав острых камней. Но Зирех подбежала к саису и приказала:

– Брось камни, бесполезно. Собаки от них становятся только злее. Таких много у кочевников… Я их знаю…

Она перевела дыхание. Уроз продолжал отбиваться, работая плеткой.

– А он, он не свалится с седла, не бойся, – продолжала Зирех. – От драки он становится только сильнее. Теперь я его знаю.

– Но они могут покусать коня, – выразил опасение Мокки.

– Не должны, – ответила Зирех.

– Что же делать? – вскричал саис.

– Главное, – порекомендовала ему Зирех, – не ходи сейчас за мной.

И Мокки с ужасом увидел, как она направилась к вихрю, в который превратилась схватка, откуда доносились лай, ржание, топот копыт, свист и щелканье плети. Псы, не переставая, нападали на Уроза. Ослепленные яростью, они даже не обратили внимания на Зирех. Та подошла поближе. Одна из собак, спасаясь от копыт Джехола, откатилась и оказалась рядом с Зирех. Устрашающая оскаленная голова без ушей с налившимися кровью глазами и мордой в пене возникла прямо перед молодой женщиной. Та не сделала ни малейшего движения, чтобы уклониться. Собака зарычала, вся подобралась, подготовилась к прыжку…

Несмотря на запрет Зирех, Мокки все-таки хотел бежать к ней. Но его остановил крик, хриплый и резкий, с необычной модуляцией. Не могла же Зирех, такая хрупкая и тонкая, издать этот крик. «Тогда кто же?», – подумал саис… Все мышцы его напряглись, чтобы броситься вперед, и тут же расслабились. Огромный пес, услышав окрик, покорно припал к земле у самых ног маленькой кочевницы. Крик повторился, и два других пса, оставив Уроза, подбежали к тому, который уже лежал. Вдруг успокоившись, все три собаки вопрошающе и внимательно смотрели необыкновенно умными взглядами на женщину. «Они ждут ее приказов. Так, значит, это она кричала?» – подумал Мокки. Словно отвечая ему, Зирех протянула руку в сторону дымков.

Злобные глаза животных мигнули раз, другой. Потом длинными прыжками все три безухих демона понеслись в ту сторону, откуда появились.

– Как, как ты научилась такому крику? – с восхищением спросил саис у Зирех.

– Так это же собаки кочевников, – ответила та. – Хороша бы я была, если бы забыла команды, которым они подчиняются.

Уроз проехал перед Мокки и Зирех, словно не видя их. Волнение схватки, счастье боя исчерпали свои возможности. Толчки и беспорядочные движения больной ноги во время нападения собак усилили его страдания. Только одно средство от боли знал Уроз: ехать вперед, согласовывая с шагом коня движения пилы, туда-сюда, мучившей его плоть, доводя себя до полуобморочного состояния, и таким образом перенести свою жизнь в убежища, где человек оказывается невосприимчивым ни к радости, ни к боли, и где есть место только для игры воображения и мечтаний. На помощь Урозу пришли лихорадка с ее все усиливающимся звоном в ушах и поднявшееся в зенит солнце, залившее все белым, как расплавленный металл, светом. Боль, казалось, постепенно вышла куда-то наружу. Она была по-прежнему тут, но как бы не в нем. Она вцепилась во всадника, сидевшего рядом с Урозом, в его седле, но это уже был не Уроз. Этот несчастный двойник, которому он отдал свое раненое тело, ехал, раскачиваясь вместе с ним, расслабленный, раздавленный, растерзанный. А настоящий Уроз гарцевал в вышине рядом с самыми высокими горами. Он был сказочной вершиной, а вершина была им. Он плавал на огромных плотах, и небо было его парусом. Он гладил гигантских драконов с клыками в виде снежных вершин. И в храмах, которым невиданные горы служили всего лишь опорами, он узнавал молитвы, неизвестные даже самым набожным паломникам, даже самому ученому из богословов, молитвы, превосходившие все их проповеди по глубине истины, совершенству праведности и яркости излучаемого света.