Жозеф Кессель - Всадники

Вернулась боль, липкая, гнилостная и острая, она распространялась по всей ноге, от колена до подошвы. Уроз вспомнил бамианского лекаря. «Лечение и мази помогут, но ненадолго, – сказал ему круглый человечек. – А потом тебе будет угрожать смерть». И вот смерть, этот отвратительный червь, точит его тело, грызет кости и превращает алую кровь в зловонный гной… «Я уже не могу даже прилично держаться на коне», – думал Уроз, расслабленно сидя в седле.

Мокки остановился, забрался на груду камней у тропы и крикнул оттуда:

– Скоро ущелье кончится.

Это повторило крик, и Урозу показалось, что слова эти пролетели над ним, сквозь него и предназначались только Зирех. Он подумал: «Я для них уже покойник. Они уже чувствуют себя хозяевами и коня, и денег».

Он попытался рывком выпрямиться и почувствовал, как у червя появилось много-много новых ужасных колец, которыми тот сдавливает и перемалывает все нервы его тела. Ему все же удалось выпрямиться. А затем усилившийся жар помог ему. Он выехал из ущелья с высоко поднятой головой. И с этого момента уже не принадлежал себе.

Перед ним простиралось бесконечное плато. Оно было покрыто пылью цвета золы, крупной, твердой и зернистой. Это было царство ослепительной смерти, царство холодного солнца. Наполненное светом до такой степени, что всякий свет становился здесь густым и незрячим, более безжизненное, чем голая остывшая черная лава, более безутешное, чем слезы ангелов, более прекрасное, чем сама красота. Поднятая на высоту пятнадцати тысяч футов над уровнем моря, эта равнина не была землей людей.

Этот мир астральных степей окружали горы. Он был так близок к небу, что отделяла их друг от друга лишь цепочка гор на горизонте, отчего казалось, будто это какие-то боги, не известные ни одной религии, воздвигли под ледяным небосклоном ограду по образу и масштабу этого величественного и устрашающего плоскогорья. Эта стена была выстроена из скал и света. Из них же созданы были ориентиры, орудия и знаки, предназначенные для неведомых сказочных посетителей. Гигантские корабли из порфира, бросившие якорь во льдах веков. Коралловые плоты, висящие над лазурью. Пики, подобные гигантским маякам, светящим для далеких звезд отраженными лучами солнца. Порой на розовой окаменелой пене возникали еще уродливые драконы и колоссальные идолы.

Подняв к небу голову, Уроз не спускал глаз с гигантских загадочных творений, опирающихся на горные вершины. Ему казалось, что и сам он лишился телесной ткани, стал призраком, тенью.

Мокки, тот просто испугался. А Зирех и того сильнее. Она тщетно искала вокруг себя признак какой-нибудь жизни, следы человека. Наконец она увидела, далеко справа, у подножия горы, на краю плоскогорья, слабый дымок. Потом еще один. Она показал на них Мокки. Тот взглядом задал вопрос Урозу. Тот ничего не увидел. Мокки свернул в сторону дымков, и Джехол пошел за ним. Уроз этого не заметил. Чтобы вывести его из того неопределенного состояния, в котором он оказался из-за усталости, жара, боли и экстаза, вызванного этими ощущениями высокогорного одиночества, этими сверхъестественными камнями, понадобились собаки.

Когда их маленький караван стал приближаться к северной гряде гор, со стороны дымков послышался странный звук. Он напоминал шум, создаваемый порывами ветра в зимнюю непогоду. Но здесь воздух был неподвижен. Сияло солнце. Далекий шум не обладал ни голосом, ни крыльями ветра. Он был низким, хриплым, неровным и, казалось, исходил из земли. Шум приближался, разрастался, усиливался. Высота, безмерность простора, голая поверхность плато, гранитные фигуры и каменная тишина пустыни придавали этому не смолкавшему ни на мгновение шуму какую-то власть, превосходящую самые загадочные силы природы. Словно скалы и небо, песок и солнце плакали, смеялись и рычали все вместе. Как будто демоны, сорвавшись с цепи, предвещали ужасный крах сошедших с ума небес.

Уроз не почувствовал ни страха, ни удивления. Этот путь мог вести только к концу всех дорог. Не удивился он и тому, что Мокки остановился, а рядом с ним и Джехол: конь и саис ждали, когда каменная пустыня расколется и под ногами разверзнется земля. И когда Уроз услышал, наконец, яростный лай, он подумал: «Вот она, проклятая свора, живущая в преисподней, о которой сказано, что выйдет она оттуда только в последний день рода человеческого и звезд небесных».

Из каменной пустыни одновременно появились три зверя. Уроз принял их именно за тех, кого ожидал. Были они сильные, узловатые, все из массивных костей и дергающихся мускулов. Короткая шерсть цвета серы стояла на них дыбом от ярости. Огромные челюсти и сверкающие клыки были испачканы белой пеной. Злоба налила их глаза кровью. И на их огромных головах не было ушей.