Жозеф Кессель - Всадники

– Никакой пощады!

– Биться до конца!

– Добивай!

– Бей его рогом в живот!

– Доканчивай его, бесподобный Гром!

И первые, разгоряченные жаждой мести, присоединяли свои крики ко вторым, жаждущим крови.

Уроз, тоже весь охваченный этой страстью, сделал резкое движение всем телом вперед. Неожиданно нестерпимая боль от перелома заставила его потянуться той рукой, которой он держал амулет, к ноге…

В тот же момент Гром отступил на шаг и наклонил голову, готовую нанести смертельный удар. Но тут Бич изогнул шею, хребет и изо всех сил нанес невероятной силы удар рогом снизу вверх в наклонившуюся над ним морду. Послышался хруст ломаемых костей и хрящей. Бич ударил еще раз и тем же способом. Голова противника замоталась во все стороны от неимоверной боли. Нижняя ее часть превратилась в месиво из мяса, слюны и крови. У нее не было больше ни носа, ни нижней челюсти. Из этого месива шло тонкое, жалобное и наивное блеяние, как у самого маленького ягненка. Бич встал, не спеша, отступил на нужную дистанцию и бросился вперед. Его рога со всего размаху ударили в сонную артерию стонущего барана. Гром пошатнулся, но не упал. Бичу пришлось атаковать трижды, чтобы добить противника. Когда все было кончено, победитель вернулся к хозяину и протянул ему лапу в белом носочке.

Хаджи Заман в первом ряду беснующихся зрителей схватил все деньги, лежащие перед ним, и потряс ими как трофеем. Уроз машинально поднес руку к амулету и опустил ее. Мокки сидел за ним и плакал. А Хозад все внушал своему ворону:

– О, Али! Травка чарующая… О, Али! Травка поющая…

Когда шум стих и присутствующие немного утихли, Амджяд Хан что-то сказал на ухо главе района, и тот утвердительно кивнул головой.

– Айюб! Подойди, – крикнул он.

Хозяин Бича вместе с бараном подошел к ним. Поклонился с почтением и достоинством.

– Богатый и благородный Амджяд Хан и я, – проинформировал счастливчика глава района, – полагаем, Айюб, что обычная плата и выигрыши, доставшиеся тебе в споре с противником, недостаточны, чтобы вознаградить твой труд по воспитанию и такому обучению животного. Амджяд Хан предлагает тебе выбрать в его отарах, а они у него самые большие в нашем районе, двух молодых баранов, какие тебе понравятся.

Айюб прижал к груди правую руку и низко поклонился Амджяду Хану.

– Со своей стороны, – продолжал глава района, – я заявляю и повелеваю, чтобы с сегодняшнего дня во всей Бамианской долине все называли Бича принцем бойцовых баранов.

При этих словах потрепанная чалма Айюба едва не коснулась земли. Он долго стоял, согнутый пополам. Наконец разогнулся, и правая его рука оторвалась от груди и легла на один из великолепных рогов Бича. Глаза его излучали счастье.

– Да поможет тебе Аллах, ваша милость, и детям твоих детей, – сказал он. – А мои дети и внуки никогда не забудут твою доброту.

И все закричали:

– Слава принцу бойцовых баранов Бамиана! Слава!

Глава района поднял руку. Крики утихли.

– Да будет так, – подтвердил он. – Если только, и это будет справедливо…

Он выдержал паузу, подождал, когда тишина станет абсолютной, и закончил:

– Если только не найдется соперника, который оспорил бы это звание. Я прав, Айюб?

Хозяин Бича еще крепче ухватился за рог и воскликнул:

– Мудрость и справедливость говорят твоими устами, о господин наш. Мой баран только и ждет нового поединка, а я ставлю на кон все, что он мне дал.

Айюб умолк. Легкая улыбка, уверенная и горделивая, освещала его лицо. Глава района обернулся к зрителям, вопрошая их взглядом. Никто не отвечал. Ни одна рука не поднялась.

– Никто здесь вызова не принимает! – решил глава района. – Так что я объявляю…

Он не успел закончить. Из последнего ряда послышался голос, хриплый и уверенный:

– Одну минутку, если ваша милость позволит… Одну минутку. Я иду.

Человек быстро прошел через толпу. Он был настолько подвижен, настолько мускулист, что контуры его тела казались острыми. Подойдя к ограждению арены, он легко перепрыгнул через нее и встал рядом с Айюбом, который оказался на голову ниже его. Зрители разглядели длинное, впалое, обветренное лицо. У него был орлиный нос и очень черная, густая борода. Затянув потуже пояс с патронташем на куртке из грубой коричневой ткани, он поправил на плече длинное ружье с резным прикладом и сказал главе района:

– Да извинит меня ваша милость, что я не сразу откликнулся. Я был в последнем ряду и полагал, что кто-нибудь, конечно, объявится до меня.