Юрий Тешкин: Индивидуальная беседа

— Ну, жили в избушке. Жили и жили. Ну, как раз над самым прииском. Ну, мыли и мыли.

И шло, ну, золотишко, ну, так себе. Ни шатко, ни валко. Так? Так. А в конце лета солдат к нам заявился. Солдат, ну, как солдат. Возьми да возьми его в бригаду. Здоровый малый. Известно, после армии. Пропьются, ну, потом на чернушке сидят. Охота, ну, и приодеться, и то, и се. Поставил, как водится, да-а. Это, ну, чин-чинарем, а как же! Выпили. Выпили, ну, конечно, заспорили. Так? Так. Кто, значит, с одного удара кувалдой валун, ну, разобьет. Мы дверь этим валуном все лето подпирали, когда, ну, куда уходили. Взял солдат кувалду. А мы расступились. Да ка-ак ударит! Валун разлетелся на десять частей. А там, ну, этот… самородок, во-о, — канавщик присветил окурком свой кулачище, показалось маловато, добавил второй такой же. — Во-о-о!.. Схватил самородок солдат — и на прииск, и был, ну, сам таков. Вот, значит, какая история с арифметикой была на Безымянном. Там еще было тогда, ну, это… золотишко, э-эх…

— Что ж, бывает, — согласились все с канавщиком и стали спать, ведь он последним уже рассказывал.

Рано утром начальник вышел из палатки и увидел Кольку на сопке. Тот ходил по крупной осыпи, глядел себе под ноги, иногда брал глыбу под силу и с размаху бросал вниз. Если удавалось разбить, садился на корточки и рассматривал внимательно обломки. Начальнику стало весело.

— Да кто ж в этой породе, Колька, золото ищет! — крикнул он. — Это ж габбро.

— А блестит!

— Не все, что блестит, золото. Запомни, брат, эту истину.

— А в какой же породе искать-то его, научи. Научишь?

Кое-что попроще, конечно, Сергей Анатольевич рассказал Кольке о Земле, о минералах, что-то рассказали другие геологи. Все думали, послушает, послушает Колька — да и на рыбалку, как обычно, соберется. На рыбалку он, действительно, собрался, пропадал день-другой. А пришел, рыбу — поварихе, а сам, как есть во всем мокром, подсел уже к кому-то, начал камушки из кармана доставать.

— Это что черное блестит?

— Биотит, — отвечают ему.

— А это, тоже биотит?

— Нет, это, Колька, роговая обманка. Видишь, штриховка косая и твердость уже не та.

— А почему?

— Температура образования тысяча двести градусов.

— Врешь!

— Ну, что ты в самом деле пристал. Иди, иди, — гонят его.

И идет он, ошеломленный температурой в тысячу двести градусов. Шепчет: «Надо же — тысяча двести!» Глядь, уже к другому подсел.

— Слышь, а, слышь, правда, что эта… как его, со штриховкой — вот, роговая обманка, да? Ну, вот она при тысяча двести образуется?

— Правда, правда.

— Ага! А как думаешь, такая температура каким светом светится?

— Как каким? Да никаким.

— Да ты что?! Тысяча же двести градусов! Свечка вон при трехсот как горит.

— Колька, не ме-ша-ай!

Походит, походит — к третьему уже подсел:

— А почему?..

Посмотрел, посмотрел на него начальник, покусал карандашик и подозвал.

— Ты, брат Колька, не обижайся — у нас запарка, сам видишь. Сегодня навалились, хотим карту кончить, чтобы на другую площадь без хвостов выходить. А ты вот что, почитай-ка пока вот эту книжечку, — и дал он Кольке книжку под названием «Общая геология». — Может, что интересного для себя и вычитаешь…

Поднатаскался Колька за сезон. Уже с прибором умеет обращаться, в маршрут берут его охотно. Не заскучаешь с ним. Биотит от роговой обманки хорошо отличает. Главные породы знает, в карте разбирается. Молоток у него настоящий — геологический. Лупу начальник подарил. Носит ее Колька, как заправский геолог, в нагрудном кармане энцефалитки, на веревочке. Когда камералят (разломы на карте вытягивают или породы раскрашивают), Колька тут же вертится. Молчит, глаз не оторвет, иногда лишь, руки засунув под мышки, в восхищении потянет сквозь зубы воздух: «О-о-о…» Гонят его — огрызается. На студентов, конечно, огрызается: «Салаги, биотит от роговой обманки отличить не могут, а туда же!» На что начальник грозно кричит: «Колька!»

К концу сезона у него накопилась собственная коллекция минералов — целый пробный мешочек. В основном — это рудные минералы, к ним у Кольки слабость (из-за блеска, наверное): халькопирит, пирит, борнит, марказит… После ужина любит он очистить местечко на столе, вывалит свое сокровище и рассматривает через лупу. Что-то бормочет. Некоторые образцы, покрасивее, он всерьез считает драгоценными камнями, тут его не переубедишь. Он заворачивает их в оберточную бумагу и держит отдельно. Каждый вечер пересчитывает — не пропали? А начальник, Сергей Анатольевич, то на Кольку поглядывает, то на студентов своих, практикантов. Студенты маршруты нанесли на карту, этикетки к образцам прилепили — теперь в карты режутся на щелчки.