Жан-Луи Фурнье - Куда мы, папа? (сборник)

Папа с удовольствием отправлялся туда, потому что любил веселье и любил выпить. Маме тоже нравились балы, потому что она редко бывала в обществе. Но она все время боялась, как бы папа чего не натворил.

Офицеры развлекались на полную катушку, но не совсем так, как папа.

Однажды, крепко выпив, папа спел им песенку на патуа. А для тех, кто слов не понимал, папа воспроизвел смысл пантомимой с женой полковника. «Животом ты ко мне прикоснись, Филомена, взад-вперед поелозь! То любовь – не измена!»

С того дня офицерские балы для мамы с папой прекратились.

Иногда мама с папой ходили в кино, но не часто. Помню, однажды они были в кино в Лилле, и на следующий день мама пересказывала нам фильм «Доктор Джекил и мистер Хайд», историю об очень умном и добром докторе. Днем он работал, а по вечерам перевоплощался, становился монстром и нападал на людей.

Я никогда не видел этого фильма, мама говорила, мол, он недетский и нас бы испугал, но содержание она пересказала так хорошо, что мне казалось, я знал доктора Джекила лично. По ночам порой я думал о нем, и меня охватывал страх.

Понимала ли мама, что история доктора Джекила напоминает папину? Я это сразу понял. Днем папа был добрым доктором, как доктор Джекил, но по вечерам он делался злым, как мистер Хайд, на людей вот только не нападал. Но мы его боялись, он переставал быть папой. В нем уживались два человека.

Я бы хотел, чтобы с папой все произошло как в фильме. Там мистер Хайд исправляется [22].

У нас дома всегда показывали кино. Сначала диафильмы: помню «Волк и семеро козлят». Потом появился проектор 9,5 мм, и картинки задвигались.

По воскресеньям мы брали напрокат немые фильмы. За показ отвечал папа. Когда он устанавливал проектор, путаться у него под ногами не следовало.

Так мы пересмотрели кучу фильмов. Помню «Тараса Бульбу» с Гарри Бором, «Понкарраля, полковника Империи» с Пьером Бланшаром, серьезные фильмы, во время которых можно запросто расплакаться.

Но мы с братьями больше всего любили смешные фильмы: Лорела и Харди, Гарольда Ллойда, Дядюшку Оскара… Впрочем, нередко проектор ломался, несколько раз даже вспыхивал, и тогда мы уже больше не смеялись.

А однажды, помню, мы смотрели уморительный фильм, и когда включили свет, увидели на полу гору кинопленки. Весь фильм оказался на полу, как свернувшаяся змея, и смотать его обратно было невозможно.

Когда мы увидели папино лицо, сразу поняли: веселье закончилось…

Однажды папа исчез. Мама была уверена, что из дому он не выходил, но найти его не удавалось.

Искали повсюду, дом перевернули вверх дном, каждую комнату проверили, и под кровати заглянули, и платяные шкафы пооткрывали, и книжные полки обшарили – ничего, папа испарился.

Кому-то пришло в голову сунуть нос в его кабинет. В углу кабинета стояло пианино. А за пианино с сигаретой в зубах лежал папа. Он улыбался, и на лице у него было написано: «Вот как я вас обдурил».

Мой папа любил играть в прятки, ничего не скажешь.

Папа очень любил футбол, особенно по радио. По воскресеньям он спал перед орущим приемником. Я знал имена игроков Лилля и Ленса. Хотя запомнить их было не так-то легко, слишком много поляков попадалось.

Помню, что Соммерлинк пасовал мяч Баратту, который принимал мяч, чтобы паснуть Темповски, затем Рюмински отбивал мяч, Марек пасовал Станису, который в свою очередь пасовал Левандовскому… Или наоборот.

Иногда мы подходили и убавляли звук. Иначе работать было невозможно.

Тогда папа просыпался и гневно заявлял, что ему мешают слушать матч.

Затем он прибавлял звук и тут же засыпал снова.

Однажды после ужина, когда папа еще не вернулся, в дверь позвонили. Мама пошла открывать. Мы услышали, как дверь отворилась и как мама вскрикнула.

Мы бросились в коридор. Перед дверью в темноте на тротуаре неподвижно стоял китаец и улыбался зловещей улыбкой. Затем китаец положил руку на подбородок и содрал с себя кожу. Это был папа в маске китайца. Не в смешной маске, а в очень страшной. Мама, увидев в темноте зловещего китайца, порядком испугалась, потому и закричала.

Но папа не понимал. Он думал, что отлично пошутил.

Помню, мама, рассвирепев, схватила маску, разорвала ее и бросила в огонь. Может быть, она расстроилась, что зря струсила.

На маске были специальные резинки, чтобы цеплять ее за уши. К несчастью, их мама тоже сожгла, а я мог бы их использовать, когда делал мотор.