Жан-Луи Фурнье - Куда мы, папа? (сборник)

Но скрипку еще надо было найти. Папа не помнил, куда ее дел, и мы принялись искать. Перевернули весь дом, в подвале проверили, на чердаке. Не нашли.

Спустя какое-то время мама наконец обнаружила в шкафу скричный футляр. Она позвала нас и перед всеми осторожно, чтобы не спугнуть удачу, открыла его.

Внутри лежала маленькая учебная скрипка… Грошовая, конечно.

Мой папа любил пошутить.

Пациенты моего папу любили. Они должны были ему доверять, чтобы у него лечиться и не особенно смотреть на его инструменты – те не всегда выглядели безупречно.

В коробочке со шприцами лежала вата, пропитанная обеззараживающим средством. Папа доставал ее, клал сверху шприц, а затем делал уколы больным. Наверное, успешно. По крайней мере, люди долго не умирали, папа умер раньше всех.

Папа спасал людей, потому что был хорошим доктором. Он улыбался, не строил из себя самого умного, никогда не пугал больных, а порой ему даже удавалось рассмешить умирающего.

Папа был очень добросовестным. Когда пациент плохо себя чувствовал, он волновался, говорил об этом с мамой, навещал больного по собственной инициативе и не просил за это ни гроша.

Больных смущали элегантные чисто выбритые доктора. Народ предпочитал папу с его старыми костюмами и развязанными шнурками, даже когда он едва стоял на ногах и ему приходилось держаться за кровать, чтобы не рухнуть на пол и не проломить себе череп.

Больные говорили – при виде папы им хочется жить.

Когда мама открывала дверь, а папы не было дома, пациенты спрашивали совета у нее. Если вопросы оказывались несложными, мама отвечала, если – смешными, рассказывала нам.

Одна женщина стала объяснять маме, что ее муж не хочет есть пиявок, которых папа прописал, хоть она и порезала их кружочками, обжарила в масле и посыпала петрушкой.

А как-то раз маме попалась очень недовольная клиентка. Она страшно злилась на папу за то, что он «обозвал ее мужа истериком». «Ведь это неправда», – говорила она.

Мама не сразу поняла, в чем дело, затем, еле сдерживая смех, принялась уверять женщину, что на папу такое поведение не похоже, мол, обычно он пациентов не оскорбляет.

Оказалось, что на самом деле папа написал, что у мужа той женщины ictĕrus. На латыни это значит «желтуха», серьезная болезнь, при которой человек желтеет.

Я прекрасно понимаю клиентку. Уверен, мама тоже не хотела бы иметь мужа-истерика.

Папа курил сигареты «Голуаз» в синей упаковке. Мама говорила, что он курил даже по ночам и нередко прожигал в простынях дыры.

У него были желтые пальцы, а легкие, наверное, черные как уголь. Папино горло приходилось прочищать, точно дымоход. Поэтому по утрам он долго и сильно кашлял. Думаю, такое горло очень жжет, вот папа и пил – чтобы затушить пожар.

Помню, однажды у папы случился приступ безумия. Он засунул в рот кучу сигарет, а между ними еще и втиснул сигару. Голова стала напоминать одуванчик. Папа бродил по дому с букетом во рту, но никто из нас не смеялся. Было страшно видеть человека, который не понимает, что делает.

Своим пациентам папа всегда советовал бросить курить, говорил – курение вредит здоровью. Пациенты хохотали, папа тоже.

На маминой мебели до сих пор видны отпечатки сигарет, это память о папе.

На дворе стоял 1944 год, война еще не закончилась. По ночам иногда объявляли воздушную тревогу, и когда мы слышали вой сирен, то спускались в подвал.

Подвалы не были отделены один от другого, поэтому заспанные соседи, накинув пальто поверх пижамы и накрыв голову одеялом, обязательно встречались.

Все рассказывали разные истории, а бабушка громким голосом читала молитву, прося Иисуса не бросать бомбы на наш дом. Иисус бабушку явно слушался. На наш дом ни разу не упала бомба. К счастью для папы, который никогда не покидал свою комнату. Он говорил – капитан всегда должен быть на палубе корабля.

Папа не спускался в подвал, потому что не боялся. Папа ничего не боялся. Он плевал на бомбы и на смерть.

Думаю, даже в день, когда Бог воскресит всех мертвых, папа на это начихает и не встанет из гроба.

Одно время папа навещал пациентов на велосипеде. Шла война, поэтому отыскать топливо и шины для машины было сложно.

Папа уезжал по делам на велосипеде, а вот возвращался иногда без велосипеда.

Помню, однажды зимней ночью он вернулся пешком. Весь мокрый. А на следующий день к нам явился рыбак – сказать, что видел папин велосипед в реке, в маленькой речушке под названием Жи.