Захар Прилепин - «Лимонка» в тюрьму (сборник)

Вслед за совместным подписанием акта о смерти к подвалу со стороны 9-го корпуса подгоняли автофургон. Двое шофёров заворачивали казнённого в брезент, грузили в машину и водой смывали из шланга кровь. Ну а после выезжали в ворота прямо на улицу Комсомола и катили в сторону Парголова, сопровождаемые «Волгой» с обычно довольно уже пьяненькими «комиссионерами», успевшими добавить к положняковой водке свои личные припасы.

На кладбище, а точнее подле него, брезент с казнённым сбрасывали в приготовленную могилями траншейку и в две лопаты шустро засыпали землёй. Напоследок втыкали штырь с нумерованной табличкой, которая могла подсказать сведущему, что кто-то когда-то был жив…

По молодости я, как многие пацаны, в поисках «романтики» тусовался в одной из известных криминальных группировок Сыктывкара. Ничего «страшного» не делал. Мы с приятелем тогда занимались частным извозом по ночам. В машине на всякий случай лежал газовый револьвер. Однажды нас остановили менты и нашли явно подброшенный боевой ствол. Нам инкриминировали попытку покушения на жизнь одного из ведущих политиков республики. Об этом деле писали почти все местные газеты. Кстати, я в то время состоял в ЛДПР, которую в те времена правительство очень сильно не любило. Меня осудили за незаконное приобретение и хранение огнестрельного оружия. Я получил три года и отправился в Бельгоп.

Начинается всё с карантина. Там администрация старается выделить людей, склонных к стукачеству, и настолько активно их поощряет, что они бегут закладывать сотоварищей, буквально ставя друг другу подножки, кто быстрее успеет! Большинство из них потом имеют от администрации поблажки. Они могут получать дополнительные посылки, в первую очередь попадают под амнистию, переходят на условно-досрочное освобождение или поселение. Для меня всегда в жизни существовало понятие «честь», поэтому таких я за людей не считаю. Именно такие становились во время войны полицаями. В лагерях их уже давно называют «суками».

В карантине с самого начала стараются «сломать» человека. Избиения – обычное дело. Находятся несколько бугаёв-«активистов». С ведома и при поощрении администрации они избивают зэков, отказывающихся, например, выходить с метёлкой на уборку территории. Одному парню в первый же день выбили зубы.

Внутри любой зоны существуют свои законы, которых никогда не истребит даже самая жестокая администрация. О каждом из вновь прибывших мгновенно становится известно абсолютно всё: есть «внутреннее радио», сообщающее и о его «послужном списке», и об образе жизни, и даже сведения о семье. Поэтому, какие бы «песни» ни пел новосёл, обмануть сидящий народ невозможно.

Раньше насильников на зоне «опускали», переводя в разряд «обиженных» («опущенных», «петухов» и пр.). А сейчас многие из тех, кто попадает на зону по этой статье, абсолютно невиновны. Просто мамаши разгульных малолеток, узнав о «грехах» дочек, подают в суд. Немало и настоящих насильников, большинство из которых стремится попасть в актив и с которыми администрация поддерживает тёплые отношения. Но не об этом речь.

Закон не делит осуждённых на «опущенных», мужиков, воров и т. д. Но внутренние законы существуют давным-давно, и с ними нельзя не считаться. Заместитель начальника колонии сознательно дважды провоцировал нас, назначая на должность «баландёра», раздающего пайку, именно «опущенного». Любой на зоне знает, что взять хлеб из таких рук – «в падлу». По этому поводу у нас с администрацией и случился главный конфликт. Мы просто объявили голодовку, которая, правда, достаточно быстро закончилась, потому что в первый раз «хозяин» распорядился снять «опущенного» с раздачи.

Зато во второй раз конфликт затянулся. Мы не раз предупреждали администрацию, что новый «баландёр» постоянно «крысятничает», то есть ворует у нас и без того скудную пайку. Поскольку замначальника никак на это не отреагировал, мы пошли на крайние меры: опять объявили голодовку.

Этот шаг повлёк за собой жёсткие репрессии со стороны администрации. Ко всем взбунтовавшимся был применён приём «маски-шоу». Человек 50 из охраны и контролёров, работающих в зоне, в полной амуниции и при собаках, выстроились по двум сторонам в коридор, по которому прогоняли из барака «голодающих». При этом постоянно кричали: «Бегом!» Бежал ты или нет, всё равно били всех и всем – дубинами и ногами. После избиения посадили всю группу на плацу на корточки, «руки за голову, смотреть вниз», и избиение продолжалось.