Рут Озеки - Моя рыба будет жить

Вот чего мне хотелось. Найти папу, узнать, что Дзико в порядке, и принять ванну. На этих мыслях я и концентрировалась в поезде по дороге домой, все время, пока не доехала до своей станции; голову я держала опущенной и вытирала нос рукавом школьной формы.

Когда я пришла домой, в квартире было тихо.

— Тадайма, — тихо сказала я. Голос у меня был хриплый от плача.

Ответа не было, но в этом не было ничего странного, если папа сидел в интернете и меня не слышал. Я подумала, может, мама до сих пор на работе. Позвонила ли им Мудзи? Может, они уже уехали в Сендай без меня.

— Пап?

Я услышала шум спущенной воды в туалете, а потом полоска света рассекла полутемную прихожую — открылась дверь ванной. Я сняла ботинки и ступила в прихожую. На полу лежал пакет из местного супермаркета, там, куда мы клали вещи, которые не хотелось забыть. Я открыла пакет и поглядела внутрь, потом закрыла и пошла на свет.

Я обнаружила его в спальне; на нем был его темно-синий костюм, он был чисто выбрит и натягивал носки.

— Пап?

Его ступни были костлявыми и бледными до тошноты. Он поднял глаза.

— О, — сказал он. — Наоко. Я не слышал, как ты вошла.

Он глядел прямо сквозь меня, и голос у него был глухим и безжизненным. Он нагнулся, чтобы поправить носок.

— Ты рано пришла домой, — сказал он. — Ты сегодня не гуляешь с друзьями из школы?

Вау. Он все еще верил, что у меня в школе есть друзья. Это демонстрирует степень его наивности. Я наблюдала за ним из дверей. Был он какой-то странный, даже более странный, чем обычно, будто превратился в зомби.

— Где мама? — спросила я.

— Дзангьё [150] Дзангъё — сверхурочная работа. , — ответил он, вставая и разглаживая ладонями брюки.

— Ты идешь куда-то, или что?

— Да, — сказал он; голос у него был немного удивленный. Он даже галстук надел. Это был галстук, который я купила ему в то первое Рождество, когда он притворялся, что ходит на работу. Не шелковый, но с симпатичным принтом в виде бабочек.

— Куда идешь?

— У меня встреча с одним другом, — сказал он. — Еще по университету. Собираемся выпить, прошлое повспоминать. Я ненадолго.

Говорил он так, будто записал слова на бумажке, а потом выучил наизусть. Он что, правда считал, что я в это поверю?

Зомбопапа надевал пиджак.

— Никто не звонил? — спросила я.

Он помотал головой.

— Нет. — Положил кошелек в карман пиджака, потом, нахмурившись, притормозил. — А что? Ты ждешь звонка от кого-то?

Ну конечно. Мудзи такая растяпа, и потом, она знала, что он никогда не подходит к телефону.

— Нет, мне просто интересно. — Пока он стоял так, я его рассматривала. Он ничего так выглядел в этом своем костюме. Это был дешевый уродский костюм, но все же это было получше, чем старые грязные треники, которые он обычно носил дома.

Я пошла за ним в прихожую и смотрела, как с помощью рожка для обуви он натягивает ботинки.

— Пакет свой не забудь, — сказала я.

Он машинально к нему потянулся, потом замер.

— Какой пакет? — Притворяется, будто ничего не понимает. Будто не знает ничего.

— Вот этот, — сказала я, показывая пальцем на пакет у дверей.

— О. Ну да. Да. Конечно. — Он подхватил пакет, глянул на меня, и было ясно, он пытается понять, смотрела ли я внутрь. Я повернулась и пошла на кухню.

— Иттекимасу… — крикнул он, но голос у него замер, будто он не был уверен.

Иттекимасу — это то, что ты говоришь, когда знаешь, что вернешься. Буквально это оно и значит: я ухожу и я вернусь. Когда кто-то говорит тебе «иттекимасу», тебе надо ответить «иттерасяй», это значит: да, пожалуйста, уходи и возвращайся.

Но я этого сказать не могла. Я стояла рядом с раковиной, прижавшись спиной к двери, и представляла, как он стоит там с пакетом из супермаркета, набитым угольными брикетами и дисками Ника Дрейка. Время сказало мне. С днем покончено .

Он, похоже, подумал, что в первый раз я его не услышала, потому что сказал опять:

— Иттекимасу!

Да что же он просто не уйдет! В следующий момент я услышала, как захлопнулась дверь.

Лжец , прошептала я очень тихо.

Это было прошлым вечером.

В конце концов, папа мне так и не понадобился. Я успела на последний поезд до Сендай, потом пересела на местную линию и добралась-таки до ближайшего к храму городка. Автобусов ночью не было, и даже с деньгами хентая мне не удалось наскрести на такси до побережья, в деревню Дзико, поэтому я села на скамейку на занюханной маленькой станции и стала ждать. Подумала позвонить в храм. Я представила, как звонок телефона разрывает глубокую тишину ночи, и это казалось каким-то неправильным, поэтому я просто послала смску. Я знала, никто не ответит, но мне очень нужно было с кем-то поговорить, так что я исписала для тебя все эти страницы. Я знала, ты тоже не ответишь. Думаю, потом я заснула.