Ричард Форд - Трудно быть хорошим

— Я хотела выйти замуж за твоего отца, — ответила она на мой вопрос.

— Неужели ты его прежде знала?

— Нет, конечно. Мы познакомились значительно позже.

— Но как ты угадала, что это именно он?

Мать улыбнулась и поглубже погрузила в воду руки.

— Тебе пока рано знать такие вещи.

— А разве ты не хотела стать, кроме себя, кем-нибудь еще? — настаивала я.

— Конечно, хотела, — она положила в раковину еще одну тарелку. — Я очень долго мечтала быть такой, как Элеонора Рузвельт. Я всегда воспринимала ее как власть, стоящую позади трона.

Я взяла еще одну тарелку и стала протирать ее, раздумывая об Элеоноре Рузвельт. Мои представления о жене президента должны были быть иными, чем у матери. Миссис Рузвельт чем-то напоминала мою бабушку. У нее была такая широкая кость, что казалось, вся тяжесть ее тела покоилась в бедрах и плечах, а не в коленных чашечках, как у моей матери. Лицо у миссис Рузвельт было припухлым, что я объясняла смертью Ф. Д. Р. [33] Ф. Д. Р. — Франклии Делано Рузвельт. Лица женщин всегда становятся такими после смерти мужей. То же самое произошло с лицом моей бабушки. То же будет и у мамы. Припухлость, видимо, остается от долгих слез.

В журналах моего отца я видела портрет Элеоноры Рузвельт с руками, сложенными на коленях. Пальцы казались грубыми, а толстые, словно канаты, вены намертво скрутили кисти. Она не улыбалась. И мне не верилось, что мать могла мечтать быть похожей на Элеонору Рузвельт.

— Неужели ты не хотела быть кем-нибудь другим?

Мать положила в раковину следующую тарелку.

— До того, как я встретила твоего отца, меня очень занимала Амелия Эрхарт. [34] Амелия Эрхарт — американская летчица; первая женщина, перелетевшая через Атлантику. Во время войны я стремилась попасть в военную авиацию, ВВС. Но если б я добилась своего, это очень задело бы чувства твоего отца, — она повернулась и вытерла руки о мое полотенце. — К тому же у нас не было бы тебя, — на ее лице появилась улыбка, подтверждающая истинность сказанного, будто печать. К моему двенадцатилетию отец купил в подарок книгу с фотографиями Маргарет Бурк-Уайт. [35] Маргарет Бурк-Уайт — американский фотограф. Среди изданных ею сборников фотографий — «Взгляд на Россию» (1931), «Стреляет русская война» (1942), «Скажите, это США?» (1941). Я ожидала увидеть все ее знаменитые фотографии, неоднократно воспроизведенные в различных журналах. Гурьба лондонских ребятишек спряталась в канаве, во все свои огромные ребячьи глаза вглядываются в небо, где идет бой между самолетами. Уверенно шагает Гитлер, защищенный с флангов отрядами штурмовиков и лесом свастик. Слепой австралиец в Буне, которого ведет по дороге абориген… Но в книге были новые фотографии. Сидя на кушетке, мы вместе рассматривали их, опуская текст, который, как сказал отец, я должна буду прочесть потом. На всех фотографиях были русские. Женщины с граблями на плечах. Женщины в платках стоят на коленях в церкви. Светящиеся в ночном небе траектории бомб, падающих на Кремль. Иосиф Сталин с папиросой в руке.

— Как была нам нужна эта леди, — признавался отец. — Ее снимки делали людей зрячими.

В тот год на Рождество меня допустили к фотокамере, которую прежде трогать не разрешали, говоря, что я еще мала. Отец дал мне взвести затвор, а сам измерил экспозицию.

— Ты можешь стать, как Маргарет Бурк-Уайт, когда вырастешь, — сказал отец. — Она фотографировала очень важные вещи. Сражения. Бомбовые склады. То, как женщины работают на войну, — отец настроил камеру и вернул мне. — У тебя должны быть крепкие руки для такого рода ремесла, — произнес он, усаживаясь в свое любимое кресло, чтобы позировать для фото. — Плюс химия. Лучше учить ее как следует в школе, — он улыбнулся. — О’кэй. Пли! Ну и славненько.

В школе мы проходили, что свастика изначально символизировала ум, универсум, упоение, участь — четыре угловатых У. Свастику находили на раскопках Древнего Рима, на китайских монетах, в орнаментах мексиканских храмов. Мы учили, что американские индейцы считали фотографов похитителями душ.

— Не вздумай выйти замуж за коротышку, — предостерегал меня отец, — у них такие проблемы, что ты себе и представить не можешь.

Только высоким мальчикам позволялось приглашать меня на баскетбольные матчи или танцы. Отец даже выдумал свою собственную теорию о влиянии роста на личность (при этом как бы выпустив из виду мой весьма средний рост). Он рассуждал так: «Гитлер был маленького роста. Территория Германии — маленькая, меньше, чем Пенсильвания. Далее. Того и Япония. Ты только посмотри на Японию…» Маленькие люди и маленькие страны, уверял он, начинают войны, стремясь доказать свои огромные возможности быть агрессивными мясными тушами. У отца была еще и теория экономики пушек и масла. Согласно ей Германия крайне нуждалась в меди и угле. «И японцы. Один только Бог знает, чего, по их мнению, им недоставало». Со временем отец решил, что японцам, на фоне огромного Китая, расположенного у самого их носа — вдоль побережья Японского моря, не хватало соответствующего их запросам престижа.