Ричард Форд - Трудно быть хорошим

У моего «шеви» тоже была деталь, выполненная по «индивидуальному заказу» — деревянный бампер. Его пришлось поставить после того, как я чуть не распростился с жизнью на улице у Канала. Поначалу, когда мне только досталась машина, у меня было лишь разрешение на вождение, и Зигги, уже получивший права, ездил со мной. И вот, практикуясь, огибал я угол улицы, задел бордюр на Канале и загрохотал по тротуару, пока не врезался в знак «НЕ ПАРКОВАТЬ». Тот от удара полетел через перила моста. В ветровое стекло брызнули осколки фар, у Зигги перехватило горло, он задыхался и сипел. Круто развернувшись, я полетел назад, к себе в квартал. Лишь через несколько улиц к Зигги вернулось дыхание. Меня дико трясло, и я зашелся истерическим хохотом. Зиг уставился на меня, точно я спятил и специально заехал на тротуар, чтобы спихнуть табличку «НЕ ПАРКОВАТЬ».

— Боже, Дейв! Ты же мог навсегда расстаться с жизнью! — укорил он. Подобное мог бы сказать мне отец. Но Зиг?! Правда, тем летом Зигги ходил особенно нервный и встревоженный. «Белые Гетры» вдруг возглавили лигу, спровоцировав прежний кошмар впечатлительного болельщика: ему снова стала сниться атомная бомба, сброшенная на город в час победы «Белых Гетр».

Бедный «шеви»! Мало того, что разбились фары, столб от знака оставил глубокую вмятину на бампере. Перца посетила идея намотать в этом месте цепи на бампер, другой конец — прицепить к решетке подвального окна и пустить машину задним ходом: таким образом, цепь должна была разогнуть железяку. Идею эту мы осуществили — бампер благополучно отлетел. Тогда Перец, считавший себя человеком с техническим складом ума, прикрутил к машине толстый деревянный бампер.

Перец бредил «шеви», Я разрешил ему водить машину, и он носился по переулкам, сшибая деревянным бампером мусорные баки, будто равномерно бухая по барабану: бум-м, бум-м, бум-м.

Через некоторое время Перец дошел до того, что вообще не хотел расставаться с рулем. Я понимал почему. Когда ведешь колымагу, которую можешь грохнуть без сожаления, возникает удивительное чувство свободы, кажется, что ты неуязвим. Каждую субботу, раскатывая по кварталу, мы видели парней, которые часами драили свои машины, возились под капотами. Я дудел им из окошка на саксе и орал:

— Эй, эй! Чего гробите такой прекрасный денек под своим драндулетом?

Они поднимали глаза от разводов полировочной пасты и вскидывали большой палец.

— Тьфу, дурилы! — презрительно хмыкал Перец.

Машину он вел одной рукой, а другой — шлепал по крыше в такт музыке, лившейся из приемника. «Шеви» служила ему еще и барабаном. У светофоров он выскакивал и принимался отстукивать мелодию на капоте. Поскольку водил машину всегда он, я стал прихватывать с собой сакс. Затормозим, бывало, на автобусной остановке, где люди, погрузившись в задумчивость, ждут транспорт, Перец лихо отбивает ритм по крылу, а я заливаюсь на саксе припевом из «Хэнд Джайв». Потом вскакиваем обратно в «шеви» и срываемся с места, словно скрываясь от погони.

В конце концов я продал «шеви» Перцу всего за двадцать пять долларов. Он говорил, что отремонтирует ее, но вместо этого стал использовать машину как таран. Гонял на ней по ночам вокруг строительных площадок нового скоростного шоссе, сваливая желтые ограждения с лампочками и щиту «ИЗВИНИТЕ ЗА НЕУДОБСТВА…».

Зигги, у которого после наших катаний появился тик и легкое заикание, наотрез отказался от подобных развлечений.

«Гетры» одерживали победу за победой.

Однажды ночью гоняли мы по Тридцать девятой. Перец разогнался, чтобы проскочить на красный свет, и тут коробка передач целиком вывалилась на мостовую. Он, Диджо и я толкали машину несколько кварталов, не встретив, к счастью, ни одного фараона. Улица пошла под уклон, к тому же мы так разогнали «шеви», что дальше он покатился сам. Перец снова уселся за руль и правил, в зажигании торчал ключ, играла музыка.

— Имеет кто понятие, куда мы катимся? — через некоторое время поинтересовался Диджо.

— К конечной остановке! — откликнулся Перец.

Машина протарахтела по мосту, перекинутому через сток, а потом Перец крутанул руль, и мы свернули на темную шлаковую дорогу, бежавшую мимо литейного завода и дальше вдоль реки. Дорога эта, вся в бензиновых пятнах, тоже шла под уклон, но была изрыта ухабами и выбоинами, так что нам пришлось попыхтеть, толкая машину.

— Проще было бросить ее на Двадцать пятой, — задыхаясь сказал Диджо.

— Никак невозможно, — отозвался Перец. — Не забулдыги же мы какие.