Ричард Форд - Трудно быть хорошим

Дила явно нравилась ему, но вряд ли он был способен влюбиться и увезти ее отсюда. Как и Дила, Иверсон склонен был просиживать послеобеденные часы в библиотеке.

Источники существования Иверсона были не совсем ясны. Однажды он упомянул Корпус мира, в другой раз сказал, что пишет — правда, не романы, а статьи. Жена затеяла развод, потребовав непомерную сумму денег, что глубоко его огорчило: никогда не думал, что она на это способна. («Неужели с него есть что требовать», — недоумевала Дила.) Привез с собой полный багажник книг. Когда Иверсон не работал у себя в комнате, то отправлялся в долгие прогулки до городка и обратно. Накрывая на стол, Дила видела, как он спускался по крутому обрыву к узкой полоске песка, гордо именуемой пляжем. Это совсем неопасно, говорил он, если знаешь время прилива. Эта местность приводила его в восторг: и море, и поросшие травой вытянутые холмы, и скалы, и бескрайнее небо. Даже туман, который стоял здесь все лето, ему безумно нравился.

Дила временами пыталась взглянуть на окрестность глазами Уитни Иверсона, и, как ни странно, иногда ей это удавалось. Она воображала себя путником, случайно забредшим в эти места, и тогда ее покоряли первобытная красота океана, темно-зеленые сумрачные кипарисы и спускающиеся к воде скалы в бурых пятнах лишайника. Но чаще они вызывали у Дилы чувство страха и даже ненависти. Ей становилось скучно и отчаянно одиноко.

В этот ничем не примечательный приморский городок Дила с матерью переехали в надежде найти работу. Флора хотела открыть ювелирную мастерскую. Сама идея переезда принадлежала приятелю Флоры — Заку. Он уверял, что открыть здесь мастерскую проще простого. Флора будет мастерить, он — продавать бижутерию в Сан-Франциско, а в будущем, возможно, даже в Лос-Анджелесе. Оттуда привезет материал для работы — золото, серебро, жемчуг. Флора, успевшая за несколько месяцев задолжать за квартиру, согласилась. Дила была недовольна тем, что Флора во всем послушна этому крепкому жеребцу с далеко не джентльменскими манерами. Подозревая, что Зак настаивал на переезде, чтобы пореже видеться с Флорой, Дила оказалась права. Флора все время, если не корпела над серьгами и ожерельями, то сидела одна, потягивая терпкое красное вино, и листала зачитанные дешевые книжонки, которые Зак вкладывал в коробки с материалами для работы, чтобы у Флоры не оставалось времени на всякие разные глупости.

Русые волосы Флоры уже начали седеть. Носила она их распущенными, хотя это совсем не вязалось с уже немолодым лицом. Вдобавок начала полнеть, и все ее попытки сбросить вес за счет усиленной работы ничего не давали, доводя лишь, как сама говорила, до остервенения. Раздражение в душе Дилы мало-помалу уступало место жалости: в каком-то смысле Флора ей больше подруга, нежели мать. Диле часто приходило в голову, что из них двоих она — старшая, и именно ей надлежало бы быть главой семьи. В то же время у Флоры была масса плюсов: славная, чудесно готовит, любит принимать гостей и умеет быть занимательной. Иные из сделанных ею вещиц просто великолепны, а про поделочные камни, которые она искусно вставила в серебряное ожерелье, Зак говорил: смотрятся как настоящие опалы. Талант у Флоры, что называется, от бога. Вот только порвала бы она, мечтала Дила, со своим Заком и не спешила бы заменить его кем-нибудь еще похлеще. Вечно попадались какие-то подонки. Главное: хватило бы твердости, чтобы не пить да не курить марихуану…

Флора с самого начала переживала из-за того, что Диле приходится работать в ресторане. «Даже думать об этом без ужаса не могу», — говорила она, и ее глаза наполнялись слезами. Флоре и самой не раз приходилось подрабатывать официанткой. «Ты — и эта грязь, эти подносы?! Послушай, а может, послать все это к черту? В самом деле, проживем как-нибудь, ведь жили же раньше без этого. Скажу Заку, чтоб он привозил побольше работы, а ты мне поможешь».

Но Дила считала эту перспективу рискованной, возможно, из-за того, что надо иметь дело с Заком, который, Дила была уверена, рано или поздно кончит тюрьмой. И она упрямо держалась за свое место. В выходные дни — понедельник и вторник — Дила подолгу залеживалась с книгой, позволяя матери баловать себя, и та подавала ей завтрак в постель. («В конце концов, детка, ты это заслужила»), на обед готовила ее любимой салат — здесь всегда были свежие овощи и время от времени устрицы.

Когда Флора не занимала дочь разговорами или домашними делами. Дила читала «Бриллианты Юстаса» Троллопа — книгу, которую дал ей Иверсон. Как-то раз после обеда, повстречав его в библиотеке, Дила сказала, что слишком устает, чтобы всерьез заниматься чтением, а телевизора, к сожалению, нет. Прошлой зимой прочитала троллоповскую «Семью Палиссер», а до нее — «Вверх и вниз по лестнице». Тогда Иверсон и посоветовал ей прочесть «Бриллианты Юстаса». «Это мой любимый роман», — сказал он и помчался к себе в комнату. Обратный путь он тоже проделал бегом, — вернулся с книгой, тяжело дыша.