Сид Чаплин - День сардины

Но всему приходит конец, и он пришел. Не сразу, конечно, а потихоньку. Подкрался, как кот к воробьям. Конечно, так оно и должно было случиться. Это я понимаю. Я хочу только сказать, что конец пришел раньше времени. Сперва Носарь поступил работать на консервную фабрику, но от этого, пожалуй, ничего еще не изменилось, только теперь у него завелись денежки и он мог чуть не каждый день выпивон устраивать. Все вышло одно к одному.

Раз вечером Носарь куда-то исчез. Мы договорилась встретиться у молочного кафе, но он не пришел. Нечего и говорить, что весь вечер я чувствовал себя одиноким, даже когда собрались все остальные. Забавно, как это двое не могут обойтись друг без друга. И даже когда один из наших, по прозвищу Балда, стал рассказывать мне какую-то историю про своего отца, чувство одиночества не прошло.

— Зовет меня директор к себе в кабинет и говорит: слышал я, что ты неграмотный, а я ему говорю: у нас есть «Беано», и я прочел его от корки до корки, а он: «Брось врать, это ведь иллюстрированный журнал, а вот когда получку будешь получать, тогда как?» Я и говорю, что, мол, как-нибудь сосчитаю, а он вскочил и стал толковать, как это важно — быть грамотным. Все должны быть грамотные… Ты слушаешь, Артур?

Я сказал, что слушаю, но на самом деле мне было не до него. Мне хотелось найти Носаря, где бы он ни был, и притащить его сюда. Но это было не в моих силах. Ох, до чего ж противно чувствовать свое бессилие.

— Тогда он сказал, что учитель специально будет ко мне на дом ходить, чувствуешь? А я только поглядел на него. «Ну, что скажешь?» — спрашивает. Но я, конечно, ничего ему не сказал, потому что он-то не торгует рыбой с жареной картошкой, где уж ему понять, какой это сумасшедший дом, когда рядом с тобой две тетки картошку чистят, а полоумный старик носится как угорелый, потрошит рыбу или разрезает тридцатифунтовый кусок жира, и вонь стоит такая, что сквозь нее и с бульдозером не пробиться…

— Артур, вот хороший кусочек.

— Эх, и вкуснятина!

— Ну, в конце концов пришел он к моему старику и пристал с ножом к горлу, а мой старик в это время закладывал картошку в картофелерезку, а оттуда все ссыпал в старую ванну, в которой мы купаемся по пятницам, когда закроем лавку. Под конец — ты слушаешь, Артур? — он спрашивает моего старика: «Слышали вы меня?» А мой старик ему: «Слышал, сэр». Тогда этот самый директор говорит: «Ну и что скажете?» А мой старик ему ни к селу, ни к городу: «Одно могу верно сказать — подписи подделывать он никогда не будет».

Ну, пришлось посмеяться, все-таки он из наших и очень старался меня развлечь, но, видно, у меня это получилось неубедительно, потому что Балда придвинулся ко мне и сказал:

— Ха-ха-ха! По-твоему, не смешно?

Я сказал, что не очень, а он спросил — почему, и тогда я сказал ему прямо, что если старый Трёп так старался и хотел заставить какого-нибудь мученика учить такого тупицу грамоте, то его нужно благодарить, а не высмеивать. И вообще я эту историю уже раз сто слышал.

— А на кой пес мне учиться? — сказал Балда. — Я не дурак и знаю это, потому что все вы, и ты тоже, всегда мне этим глаза колете.

— Вот погоди, загнется твой старик, и тебе надо будет вести дело, так ты сразу его развалишь.

— Ни хрена, найму счетовода, и все в порядке!

— Но читать все равно надо уметь. Он ведь будет только счетами заниматься.

— Ну, тогда я женюсь и поручу это жене.

— Ничего ты не понял, Балда, — сказал я. — Ведь я что хотел сказать — директор тебе добра желал, а ты с твоим стариком в глаза ему наплевали.

— Подумаешь, учительский заступник выискался!

— Слушай, тебе бы только над всеми смеяться, сперва над стариком Трёпом, теперь надо мной. А ведь мы хотели тебе помочь.

— Хочешь, я скажу, отчего ты сегодня такой?

— Ну-ка, выкладывай!

— Ты психуешь, потому что Носарь не пришел.

— Ну-ну, полегче на поворотах! — сказал Малыш-Коротыш.

— Кончай! — подхватили и другие. Но я задел его гордость, потому что он и его старик оба насмешками только прикрывались, а я добрался до самой сути, задел больное место. Видел я этих неграмотных. Одни — тупицы, другие — бестолочи, а третьи — вроде нашего Балды, просто не хотят учиться и ищут себе оправдания, но всех их объединяет одно — им это неприятно. Предложите им надеть на голову шлем со всякими проводами, клапанами и трубками, как в кино, чтоб они сразу выучились грамоте, и они на коленях будут вас благодарить.

В общем все были против Балды. Но он не сдавался.

— Я вам кое-что расскажу про этого великого белого вождя, он бегает за одной портовой девчонкой, за вертихвосткой, и знаете, кто она? Сестра Мика Келли.