Джеффри Арчер - Грехи отцов

Гарри тотчас сообразил, что это возможность отплатить матери за все ее жертвы ради него. Такая сумма изменит ее жизнь, позволит вырваться из дома на Стилл-Хаус-лейн с двумя гостиными на первом этаже и двумя спальнями наверху и навсегда забыть о еженедельных визитах сборщика ренты. Она, возможно, даже оставит должность официантки в отеле «Гранд», хотя Гарри считал это маловероятным. Но прежде чем согласиться на предложение Джелкса, он хотел услышать ответы на кое-какие вопросы.

– Зачем родне Брэдшо идти на такое жульничество, когда они наверняка знают, что их сын погиб в море?

– Миссис Брэдшо отчаянно желает обелить имя Томаса. Она никогда не смирится с тем, что один ее сын мог убить другого.

– Значит, Тома обвиняют в убийстве брата?

– Да. Но, как я уже сказал, доказательства весьма шаткие и косвенные и наверняка рассыплются в суде. Поэтому офис окружного прокурора желает снять обвинение, но только при условии, что мы дадим согласие на признание менее тяжкого преступления, дезертирства.

– И сколько мне светит, если я соглашусь?

– Офис прокурора согласился рекомендовать судье приговор в один год, а при хорошем поведении выйдете через шесть месяцев; это намного лучше, чем шесть лет, ожидающие вас в случае, если вы будете настаивать на личности Гарри Клифтона.

– Но в зале суда непременно поймут, что я не Брэдшо.

– Маловероятно, – возразил Джелкс. – Брэдшо родом из Сиэтла, что на Западном побережье, и хотя его родственники довольно далеко, изредка они бывают в Нью-Йорке. Томас поступил на военный флот, когда ему исполнилось семнадцать, и, как вам известно по своему горькому опыту, последние четыре года его нога не ступала на американский берег. К тому же, если вы признаете себя виновным, то пробудете в суде всего двадцать минут.

– Но разве люди не поймут, что я не американец, едва я раскрою рот?

– Вот поэтому вы и не будете его раскрывать, мистер Клифтон. – Казалось, что у элегантного адвоката был заготовлен ответ на любой вопрос.

Гарри попытался сделать еще один заход:

– В Англии на процессах по убийствам полным-полно журналистов, и публика с раннего утра толпится в надежде хоть краем глаза взглянуть на обвиняемого.

– Мистер Клифтон, в настоящее время в Нью-Йорке идут четырнадцать таких процессов, включая громкое дело «убийцы с ножницами». Сомневаюсь, что ваш поручат освещать даже новичку.

– Мне нужно подумать…

Джелкс бросил взгляд на часы:

– В полдень мы должны предстать перед судьей Аткинсом, так что у вас немногим больше часа для принятия решения, мистер Клифтон. – Он кликнул охранника. – На случай, если вы откажетесь от моих услуг, я пожелаю вам удачи, поскольку больше мы с вами не увидимся, – добавил адвокат и покинул камеру.

Гарри присел на край койки, обдумывая предложение Сефтона Джелкса. Хотя он не сомневался, что седовласый адвокат преследовал какие-то свои цели, шесть месяцев казались привлекательнее, чем шесть лет. Да и к кому обратиться за помощью, кроме этого опытного юриста? Гарри очень хотелось перенестись в кабинет сэра Уолтера Баррингтона и спросить совета.

Часом позже Гарри в наручниках, одетый в темно-синий костюм, кремовую рубашку, крахмальный воротничок и галстук в полоску, дошел до тюремного автомобиля и отправился в суд под присмотром вооруженного охранника.

– Никто не должен поверить в вашу способность на убийство, – объявил Джелкс после того, как в камере Гарри побывал портной с полудюжиной костюмов, рубашек и галстуков на выбор.

– Вообще-то, так и есть, – напомнил ему Гарри.

Они воссоединились в коридоре. Адвокат послал ему ту же улыбку, что и при первой встрече, после чего продолжил путь через двустворчатые двери и дальше, не останавливаясь, по центральному проходу, пока не достиг двух свободных мест за адвокатским столом.

Как только Гарри сел и с него сняли наручники, он огляделся в почти пустом помещении. В оценке интереса к происходящему Джелкс оказался прав. Судебное разбирательство заинтересовало лишь несколько представителей общественности, пресса отсутствовала. Для нее процесс в суде номер четыре был очередным бытовым убийством, а значит, не будет ни электрического стула, ни громких заголовков «Каин и Авель», а подсудимого наверняка признают невиновным.

Первый удар колокола возвестил полдень. В дальнем конце зала открылась дверь, и появился судья Аткинс. Он медленно пересек зал, взошел по ступеням и занял свое место за столом на возвышении. Затем кивнул окружному прокурору, словно доподлинно знал, о чем тот заговорит.