Барбара Константин - А вот и Полетта

Пока она пила свой чай, а он – свой кофе, они обсудили вчерашнее происшествие. Ей показалось очень трогательным, что Мирей приехала вот так, без предупреждения. Тем более это впервые, если она правильно поняла. Прямо как маленькая девочка. Такая растерянная, такая беззащитная. Фердинанд скривился. Он ее не первый день знает. И если она кажется миленькой и все такое, не стоит слишком ей доверять, этой малышке Мирей. Она далеко не всегда такая. С детьми, например, она очень строга. И все сделала, чтобы не дать ему с ними видеться, мол, он слишком невоздержан на язык. А на самом деле ничего подобного, он очень за собой следит. Но, согласен, вчера она казалась беззащитной, это верно. И еще его очень тронуло, что она приехала поговорить с ним.

Они попытались представить, как устроятся, если вдруг их окажется трое. Прошлись по дому. На самом деле все вполне реально.

Они пожелали друг другу хорошего дня и разошлись по своим делам.

Марселина уже припозднилась с огородом. Нужно воспользоваться тем, что нет дождя, высадить чеснок и зимний лук-шалот, посеять бобы и горошек. Пока земля не задубела от холода.

Ги не вышел открыть дверь. Фердинанд прошел через сад, но кухонная дверь была заперта на ключ. Пришлось разбить стекло, чтобы войти.

И вот они сидят рядышком на кровати. Фердинанд говорит об ответственности. О Мирей и детях. Что Габи совсем не понравилось бы, как он махнул на себя рукой. Ее бы это огорчило. А главное, черт побери, ее вывело бы из себя, что он две недели не принимал душ и не брился. Без сомнения, она бы потребовала развода, так от него несет! Ги чуть улыбнулся.

Внизу Мирей моет посуду. Разбив стакан, орет: Твою мать! Фердинанд поднимает бровь с удивленным видом. В глубине души он ликует.

Ладно, Ги соглашается помыться. Фердинанд помогает ему встать, тот еле держится на ногах. Естественно, он потерял пятнадцать кило за пятнадцать дней, а и без того был довольно хлипкий. Достает из шкафа чистую одежду и опирается на руку Фердинанда, чтобы пройти по коридору. Добравшись до ванной, отталкивает его и велит подождать в кухне. Он вполне способен помыться сам, он все же не лежачий больной.

Час спустя, чистый и выбритый, он спускается вниз. Мирей приготовила еду. Чай, бутерброды и яичница-болтушка. Он делает над собой усилие, но в него ничего не лезет. В четверть одиннадцатого Мирей пора на работу. Она обнимает Ги, трет ему спину, словно стараясь согреть. Он шепчет ей на ухо, чтобы она не беспокоилась, скоро ему станет лучше. Она отстраняется, смотрит на него, он улыбается, ей так хочется поверить, она нежно его целует. Уже открыв входную дверь, она передумывает и возвращается, чтобы расцеловать Фердинанда в обе щеки. До этого она всегда изворачивалась, чтобы приветствовать своего ворчливого свекра издалека.

Когда они остаются вдвоем, Фердинанд переходит в нападение. Не церемонясь, он спрашивает у Ги, чего тому будет больше всего недоставать, если в один прекрасный день ему придется уехать из этого дома. И Ги, не раздумывая, отвечает: ничего. Фердинанд слегка огорошен, он не ожидал столь ясного ответа. Тогда Ги объясняет: Очень просто. Ни ему самому, ни Габи по-настоящему здесь никогда не нравилось. Выходя на пенсию, они были вынуждены продать ферму, чтобы расплатиться с кое-какими долгами, а на оставшиеся деньги не нашли ничего лучшего, чем этот дом. Вот так.

Тогда Фердинанд выкладывает карты. Рассказывает о том, что хотят предложить он сам, Мирей и Марселина. И само собой, Ги отказывается. Но Фердинанд не сдается. У него уже есть опыт с Марселиной, и он знает, как подобрать нужные слова и веские аргументы. И он не боится все начать сначала. А уж Ги он знает как свои пять пальцев. Еще тот упрямый осел. Чтобы заставить его двинуться куда нужно, нельзя ни толкать, ни тянуть – нужно действовать хитростью.

Именно это он пытался проделать в течение всего дня. Но ничего не вышло.

В конце концов, исчерпав все аргументы, он накинул ему на плечи куртку и сказал:

– Не надо оставаться одному, Ги, тебе это не на пользу. Давай, пошли отсюда.

Ги отказался брать с собой вещи. Даже пижаму. Фердинанд не стал спорить, напротив, он решил, что все к лучшему. Значит, у Ги еще есть порох в пороховницах и так просто его не сломить. Во всяком случае, с пижамой никаких проблем, он вполне может ему одолжить. С тех пор как Марселина поселилась у него, как ни странно, он больше не видел того сна, где плавал с дельфинами в синих и теплых водах тропической лагуны. С одной стороны, жаль, сон был очень приятный. С другой – он больше не писается в постель. Тоже неплохо.