Андрей Дьяков - Тени Пост-Петербурга

– Видать, убег, болезный, – резюмировал Мигалыч.

– Как говорится, пострадавший скрылся с места ДТП, – Самуил Натанович коротко хохотнул. – Нонсенс, но факт.

– Значит, туда ему и дорога. Все, мужики, грузимся, – скомандовал Таран. – До темноты еще город осмотреть надо.

– Город? – встрепенулся Глеб.

– Вон там… – сталкер указал на маячившие вдалеке руины. – Гидроэлектростанция. Плотину проедем, а дальше – Рыбинск.

Однако, к глубочайшему сожалению Глеба, поглазеть на развалины гидроэнергетического узла, в свое время являвшегося третьей ступенью знаменитого Волжско-Камского каскада ГЭС, так и не удалось. Огибая пятно радиационного заражения по широкой дуге, экспедиция благополучно достигла берегов Волги, откуда открывалась не менее завораживающая панорама: покореженная махина Волжского моста, увенчанное фигурными кровлями здание Рыбинского музея-заповедника и обветшалый, но все еще сохранивший былое величие Спасо-Преображенский собор с пронзающим небо шпилем пятиярусной колокольни.

– Красотища какая… – не сдержала эмоций Аврора, прильнув к стеклу.

– Отвел Господь беду, уберег храм… – Мигалыч оторвался от созерцания древних строений и поддал газу, направляя «Малютку» вглубь города.

Стоило покинуть набережную, и торжественная монументальность самобытной архитектуры плавно сошла на нет, сменившись унылыми панельными коробками жилых кварталов. Выстроившиеся вдоль пустынных улиц дома выглядели абсолютно безлюдными. Ни единого отблеска костра, ни следов на заметенных снегом тротуарах, ни эха одинокого выстрела – город был мертв, без своих хозяев давно превратившись в окаменелый скелет, скалящийся на нежданных визитеров бетонными клыками-руинами.

– Дальше опасно, – подал голос путеец. – Завалы повсюду. Можем застрять.

– Возвращаемся к реке? – в голосе Глеба сквозило разочарование.

Но Таран опять медлил с решением и после непродолжительных раздумий вновь потянулся за противогазом.

– Пешочком попробуем. Глядишь, накопаем что-нибудь. Ведь должен был хоть кто-нибудь уцелеть?

На сей раз вышли усиленным составом. Каждому хотелось хоть немного размять ноги после длительной поездки. Даже Аврора – и та напросилась. Пешеход, не желая показаться слабым звеном, бодро ковылял вслед за остальными, несмотря на боль в перебинтованной ноге. Сторожить «Малютку» с готовностью вызвался Индеец. Парень с самого утра пребывал не в лучшем настроении, особенно после посудомоечных процедур, и «шататься по каменюкам» желания не изъявил.

Какое-то время, озираясь по сторонам, группу вел Таран, но спустя пару кварталов Мигалыч вдруг прибавил, обойдя опешившего командира, и целенаправленно двинулся к площади, маячившей за руинами девятиэтажного панельника.

– Эй, батя! Ты чего там увидал-то?

– Я узнал это место! Узнал! Улица Моторостроителей!

Старик, не оборачиваясь, призывно махнул рукой и, чуть ли не срываясь в бег, устремился прямиком в прореху между полуобвалившимися стенами. Первым достигнув открытого пространства, он замер на месте, разглядывая нечто, пока еще недоступное взорам отставших членов отряда.

Когда Глеб сотоварищи поравнялся с путейцем и смог наконец насладиться открывшимся зрелищем, от нахлынувших эмоций перехватило дыхание. Посреди площади, опоясанный каскадом многоступенчатых лестничных маршей, возвышался внушительный постамент в форме наклонного параллелепипеда, а на нем… воспарив над домами, рождая нереальное ощущение стремительного движения, застыл в вечном полете настоящий самолет. Сглаженные обводы корпуса, размах стреловидных крыльев, таинственное, во всю длину фюзеляжа, слово «АЭРОФЛОТ» – все поражало в этой остроносой железной птице, невольно заставляя проникнуться уважением к молчаливому пришельцу из другой эпохи, а также силе человеческого гения, способного создавать подобные шедевры.

– «Ту-104», – благоговейно произнес старик. – Первый отечественный реактивный пассажирский самолет. Двадцать шесть мировых рекордов! В свое время на западе настоящий фурор произвел. А эту модификацию даже в Чехословакию поставляли. Правда, капризный аппарат был, неустойчивый. На малых скоростях сваливание проявлялось. Механизация крыла слабая…

– Ты прям ходячая энциклопедия, Мигалыч, – пошутил Дым.

Осведомленность старика в области авиастроения никого не удивляла. Не раз уже доводилось слышать его увлекательные истории о славном довоенном прошлом и безумно интересных годах службы в качестве летчика-испытателя. Однако никогда Мигалыч не рассказывал, почему в один прекрасный момент расстался с небом и ушел под землю, в метрострой.