Євген Положій - Мері та її аеропорт

В первый свой приезд в санаторий я познакомился с Че. Как это часто бывает, первый раз был самым лучшим. Наверное, потому, что не с чем сравнивать. У нас была чудная компания, мы славно проводили время, у нас был Батя и почти что не было проблем.

Мы договорились с Че, что в следующем году обязательно посетим это лечебно-увеселительное заведение одновременно, что, собственно, и сделали, но тогда здесь была Ира, у Че были семейные проблемы, а я приехал после трехдневного пребывания в СИЗО с добросовестно отбитыми ментами почками и полностью расшатанной нервной системой.

Сейчас я один. Нет ни Че, ни Бати, ни славных девчушек, с которыми можно поболтать и которые будут смеяться над каждой твоей идиотской шуткой, нет даже Иры, но я не грущу об этом, я даже рад.

В общем, я один. План мести осуществлен. Но мне не хочется об этом даже думать, потому что это жестоко и цинично, а мне не хочется думать о жестокости, ее и так хватает, я к ней прикоснулся, нет, я ее произвел на свет божий, но что сделано — то сделано, и хватит, наверное, сегодня об этом.

В этом санатории все знакомо до малейшей детали, до каждого цветочка на клумбе, до каждой урны. Здесь хорошо.

Сегодня в Крыму — отличная погода. В небе — привычные в этом сезоне крупные белые облака; и самолеты, разрывающие санаторскую тишину тихого часа. Рядом — аэродром для военных самолетов. Наши практически не летают — нет ни самолетов, ни топлива. Летают россияне. Интересно, им виден Стамбул?

Море спокойно. В этой части Крыма в начале июня штормит редко, но если уж штормит, то штормит по-настоящему.

Становится все жарче. На пляже появляются несколько девушек, всем своим видом требующих внимания. Хорошо. Если бы еще чуть сильнее дул югозападный ветерок и дядя с холодным пивом двигался пошустрее, чтобы не приходилось орать на весь пляж, было бы совсем здорово. Дядей и тетей много: «Пахлава медовая, креветки азовские, бычки, посол хороший, пиво холодное!», — и так через каждые две минуты. Тяжелая, наверно, работа, я им даже немного сочувствую.

Жара. Мы с Че лежим на спине и наблюдаем за практически незаметным для глаз движением облаков, считаем учебные вылеты.

Естественные вопросы, которые задает человек, видя в небе над своей головой уйму истребителей: «Где они живут?» и «Не началась ли война?» Именно это сейчас спрашивает у меня Че. Я отвечаю, что да, это война, хотя никакой войны еще и в помине нет.

Аэродром недалеко, километрах в десяти. В 1945 году именно на него, как утверждает сотрудница турагентства, пытаясь искусить меня экскурсией в Никитский ботанический сад или на Бахчисарайский фонтан, приземлялись Черчилль и Рузвельт для исторической встречи в Ялте с товарищем Сталиным.

Рядом с аэродромом — военный городок, в водопроводах которого уже три месяца нет никакой воды. Когда еще не было Че, по случаю свидания с девушкой, проживающей там, я как-то проторчал на конечной остановке маршрутного такси достаточное количество времени для ознакомления с нравами и бытом его обитателей. Сидя на пыльном бордюре, я наблюдал, как они с пустыми ведрами отправлялись в город и на том же маршрутном такси через сорок-пятьдесят минут возвращались обратно, уже с водой. Еще я наблюдал массу безработных прапорщиков — нет, они были в гражданке, но хорошего прапора так же легко определить в толпе, как и коренного бухгалтера. Осанка, манера держаться, взгляд, еще что-то неуловимое в облике.

Словом, девушка так и не пришла. Строго говоря, я вообще удивился, что она согласилась встретиться, обычно местные жительницы так не поступают. Она работала официанткой в санаторской столовой: лет восемнадцать, высокая, с грудью. Я наблюдал за ней дня три, она как раз обслуживала мой столик, и видел, как такие же страждущие пытались с ней заговорить. Она отвечала резко, насколько может резко отвечать официантка санаторской столовки отдыхающим.

За завтраком я попросил у нее ручку, чтобы заполнить меню на следующий день. Отметив галочками то, что я хотел бы съесть (по сути, ничего), вместе с меню отдал салфетку, на которой набросал пару фраз.

Она взяла, отошла в сторону, прочла и засмеялась. Я намеренно задержался дольше всех после ужина, ведь хоть что-то же она должна была мне ответить? Ее звали Наташа, и она мне назначила свидание в два часа пополудни следующего дня на конечной остановке маршрутного такси прямо посреди военного городка, в котором не было воды, а только отставные прапорщики. Я честно прождал ее два часа, размышляя о смысле бытия и коварстве женщин. Что полезного я еще узнал тогда? Ах, да, Че, аэродром там, это-то я теперь могу утверждать наверняка…