Борис Гайдук - Плохие слова

Грибов и доктор Ковальски напряженно следили за переговорами.

Американец быстро писал.

— С-смотрите, почти вся м-модернизация у нас профинансирована. У трудового к-коллектива будет шестнадцать п-процентов акций предприятия. Так что теперь какую-нибудь п-профсоюзную шишку можно вполне легально брать в совет директоров.

— Тогда другое дело! Если народ попросит — я согласен.

— Эх, лимонов шесть бы еще н-нарыть, и порядок!

— Это уже мелочи! Шесть миллионов по ходу дела где-нибудь нароем. До копейки расписывать не обязательно.

— Но ж-желательно.

— Мальчики, послушайте! А давайте мы раз в неделю будем проводить как бы субботники! Чтобы один день в неделю все работали бесплатно. И директора, и рабочие — все. Я думаю, что народ нас поймет. Это действительно сплотит коллектив. И денег сэкономим!

— А-ха-ха! Да ты что, Вика?!

— Ну, н-насмешила! Двор будем подметать!..

— Гы! Бревно туда-сюда носить!..

— Точно, мужики! Егорка перед субботником речь опять же толкнет…

— Он же в отставке!

— На общественных началах. Что-нибудь про общую семью в час испытаний. После работы можно водки выпить. А что? Нормально! Эх, молодежь! Что вы в этом понимаете!

— Постойте-ка! По д-деньгам, между прочим, получается ровно шесть миллионов! И три копейки профицита! Про-фи-ци-та, понимаете?

— Но, народ… Это же ни в какие ворота…

Все вдруг замолчали, словно обесточилась какая-то линия.

За окном звякнул трамвай.

В пустом коридоре — немолодые шаркающие шаги.

Профессор Грибов постукивал ручкой по столу, ловко переворачивая ее между пальцами.

Вика Плюшкина переводила испуганный взгляд с одного участника переговоров на другого.

У Лени Голубева несколько раз дернулся кадык, как будто он собирался что-то сказать, но не решался.

Прекрасная Оля Ситникова была сейчас похожа на маленькую девочку, которая только что увидела нечто чудесное, например слона в зоопарке или Деда Мороза с куклой Барби под мышкой.

Эдик Каспарян приоткрыл рот и выглядел смешным.

Нефтяник Головко держался ладонью за подбородок и хмурил брови, словно силился вспомнить что-то важное.

Банкир Слива сжал губы и прищурил левый глаз, как боксер перед решающим ударом.

Фондовый спекулянт Шерингарц имел то счастливое и глупое выражение лица, которое, наверное, было у Архимеда, прежде чем он выкрикнул свою знаменитую «эврику» и понесся голым по улице.

— Слушайте, братцы! — понизил голос Слива. — Давайте мы им реально про субботники напишем! И мать его через пень! А чего этот надутый индюк нам тычет в морду своими порядками?! Телефоны забрали, как будто мы в ментовке сидим, а не в бизнес-школе! Беспредел, в натуре! Егорку выгнал, как будто нельзя было его на задней парте оставить! А?

— Мальчики, а правда, давайте, умоляю! — Вика Плюшкина прижала к груди руки. — Не ради профицита, а так — для себя! Стыдно ведь, ужасно стыдно! Эдик! Ты что молчишь?

— А что, я не против! Прикольно!

— Ха, вроде как п-письмо запорожцев американскому султану. Ну-ну!

— Вы только представьте, братва, как у этого мудака глаза на лоб вылезут! Да я за одно это целый день буду бревно носить!

— Мужики, а вдобавок к субботникам учредить на предприятии Совет рабочих депутатов!

— Н-ну, это лишнее! У н-нас вон профсоюз какой з-зубастый!

— Вперед! Юра, садись за машину! Печатай меморандум. Десять минут у нас есть, успеем.

— Я не очень быстро п-печатаю. П-пускай лучше Вика…

Быстрые пальчики Вики Плюшкиной запрыгали по клавиатуре.

Антикризисный план администрации под пафосным названием «Семья в час испытаний» получил одобрение профсоюза и стал немедленно претворяться в жизнь. Дополнительная эмиссия успешно разошлась. Эдик Каспарян вошел в совет директоров. Незначительные сокращения персонала сопровождались большими компенсациями. Семьдесят пять человек, в их числе слепые братья Билл и Джон изъявили желание получить новые профессии. Саманте Клаус была предложена досрочная пенсия. Выгнанный из класса Егор Анисов заочно стал председателем общественного фонда «Работа и справедливость».

И наконец, настал день, когда американские рабочие и служащие, немного поворчав, вышли на работу бесплатно. Власти обеспокоились, но в комиссию штата по трудовым спорам не было подано ни одной жалобы. Семья достойно встретила час испытаний. Казалось, еще немного — и на самой высокой заводской трубе Северной Каролины появится красный флаг.

К положенному сроку меморандум был готов.