Борис Гайдук - Плохие слова

Первую часть он преодолевал выборочно, с удовольствием прочитав разве что Бытие, Экклезиаста, Песнь песней царя Соломона и некоторые куски у Иеремии. Несмотря на то что боль утихла, жизнь вошла в новое русло и по-своему даже обустроилась, Евгений Леонидович не оставил монотонное вечернее чтение и добросовестно перечитывал списки утвари, похищенной врагами из Храма, или особенности тогдашнего бессмысленно сурового богослужения. Почерпнуть из книги что-нибудь действительно нужное он давно уже не надеялся и держал ее при себе, как держат громоздкий, не очень удобный, но любимый и привычный предмет вроде продавленного кресла.

Но несколько лет спустя первая часть завершилась и началась вторая, и вечернее спокойствие Евгения Леонидовича оказалось нарушено. Бухгалтерский ум, привычно сводящий дебет с кредитом во всем, к чему бывал направлен, воспротестовал от многочисленных нестыковок в столь важном документе.

Кредит решительно не сходился с дебетом. Иногда Евгению Леонидовичу хотелось взять карандаш и перекрестными проводками указать на явные расхождения, или даже внести поправки, как если бы он проверял годовой баланс у нерадивого коллеги. Матфей показался ему не слишком наблюдательным, Марк — просто-таки малограмотным, Лука — чрезмерно велеречивым. И только Иоанн с органно-торжествующей вступительной нотой «В начале было Слово, и слово было у Бога, и Слово было Бог» произвел впечатление и заронил мысль о том, что все прежние расхождения могли на самом деле оказаться мнимыми, а баланс составлен необычно только потому, что предназначен к сдаче в какие-нибудь особые инстанции непрямого подчинения. Евгений Леонидович вернулся к Матфею, а затем и к остальным свидетелям описанных событий. Собственно, свидетелями теперь ему казались только Марк и Иоанн. Матфей явно всего лишь отредактировал простодушного Марка, а Лука и не скрывал, что выполнил работу на основе имеющихся в его распоряжении первичных материалов.

Евгению Леонидовичу показалось, что при некотором изменении системы координат многие прежние недочеты получили бы объяснения, как если бы традиционный баланс составили в системе ГААП. Желая добиться полной ясности, он снова взялся за Матфея, потом за Марка, и так еще несколько раз подряд, и только потом перешел к Посланиям и Откровению.

Примерно тогда же в книге зарубежного автора Евгений Леонидович прочел о человеке, который хотел научиться дышать так, чтобы все время незаметно для себя проговаривать при каждом вдохе и выдохе Господню молитву, но у которого ничего не выходило. Уточнив текст молитвы, Евгений Леонидович попытался сделать то же самое, и у него неожиданно все сразу получилось. Короткая молитва поместилась в один длинный вдох, разделенный на пять почти одинаковых маленьких отрезков дыхания, и такой же неспешный непрерывный выдох. Пораженный легкостью решения задачи, Евгений Леонидович снова обратился к зарубежной книге и отнес проблемы ее персонажа к языковым трудностям. Видимо, текст молитвы на ином языке оказался намного короче или длиннее человеческого дыхания и не так накладывался на вдох и выдох, как вышло у него. И Евгений Леонидович, с легкостью приобретший то, что никак не давалось другому, стал время от времени пропускать сквозь свое дыхание эти несложные слова. При этом он не испытывал никаких религиозных чувств, не задумывался о спасении души и часто даже о смысле произносимых, точнее говоря, продыхаемых слов; это выходило у него рефлекторно, так же, как некоторые люди щелкают пальцами только потому, что умеют это делать. Обычно Евгений Леонидович никогда не произносил этих слов вслух, тем более в церкви.

В церкви он вообще был за свою жизнь всего несколько раз, стыдливо избегая при этом массовых молений и общения со служителями. Узнавая в некоторых иконах и фресках героев своих вечерних чтений, Евгений Леонидович сдержанно радовался, как будто увидел по телевизору не слишком близких знакомых.

Перемены, произошедшие в стране, не сразу затронули Евгения Леонидовича. Сначала в его жизни ничего не поменялось, потом трест закрыли, и Евгений Леонидович потерял работу и некоторое время даже бедствовал. Потом большой опыт, кое-какие связи и умение не очень быстро, но основательно усваивать все новое и нужное, помогли устроиться, а потом и сделать приличную карьеру в финансовой компании. Незадолго до банкротства, судебных дел и арестов ему снова повезло — вместе с верхушкой прежней компании у него получилось удачно перейти в нефтяную отрасль. У Евгения Леонидовича стало гораздо меньше свободного времени, зато появились новая квартира, новая мебель, автомобиль и, наконец, женщина.