Лидия Гуардо - Исповедь. Пленница своего отца

Когда я рассказываю о годах, последовавших за рождением моего первого ребенка, у меня появляется впечатление, что тем, кто меня слушает, постепенно становится очень скучно. И в самом деле, даже самые изощренные развратные действия Старика не отличались разнообразием. Все у него в конечном счете сводилось к тому, чтобы запихивать кое-что в одни и те же дырки, вот только используемые предметы были разными.

Равнодушие, с которым я относилась к этим его повторяющимся из раза в раз действиям, было моим единственным оружием против него.

Когда я пыталась оказывать сопротивление — то ли из-за того, что он причинял мне слишком сильную боль, то ли потому, что мне попросту не хотелось подчиняться ему без борьбы, — он еще больше распалялся, и тогда мне приходилось намного хуже.

Я заставляла себя быть игрушкой в его руках и, более того, содействовать ему во всем том, что он вытворял с моим телом. Стараясь не сопротивляться, я тем самым ослабляла его интерес ко мне. Я позволяла ему заниматься со мной этой возней, а сама думала о чем-то другом.

Он неизменно сопровождал свои действия болезненными ударами, от которых я невольно кричала. Эти крики были обязательным атрибутом всех его визитов ко мне.

Мы, должно быть, вели себя слишком шумно.

Наши соседи, разговоры которых я иногда слышала, находясь на чердаке, не могли не замечать того, что происходило у нас дома. Однако они ни разу не попытались вмешаться и ни разу никому ничего не сказали.

Много времени спустя я узнала, что по иронии судьбы кое-кто из наших соседей, а точнее, соседок, работает в одной из социальных служб. Совсем рядом с нами жили женщины, которые занимались вопросами опеки над малолетними детьми, но они даже бровью не вели, когда видели, как мои сыновья вкалывают до поздней ночи по воле собственного отца.

Старик, по правде говоря, так сильно запугал наших соседей, что те предпочитали ничего не видеть, ничего не слышать и держать язык за зубами. Некоторые из них вообще переехали жить в другое место.

Так, в частности, поступили люди, жившие прямо напротив нас. Их маленький сын увидел, как меня, полуголую и стоящую посреди внутреннего дворика на коленях, лупят ремнем. Он рассказал об этом своим родителям. Старик, узнав об этом, громко, так, чтобы они услышали, сказал, что если их сын будет продолжать распространять лживые слухи, то у них могут начаться большие неприятности, потому что он знает людей, которым не составит труда сжечь их домишко дотла.

Соседи предпочли уехать.

Старика всегда все боялись.

Появление на свет Раймона-младшего, которого я, кстати, за время своего шестимесячного пребывания на чердаке ни разу не видела, вызвало у Старика желание обзавестись многочисленным потомством.

Эта затея его всерьез увлекла, и, чтобы придать ей видимость благопристойности, он решил на мне символически жениться.

Он организовал своего рода церемонию бракосочетания, в ходе которой — в присутствии Старушки — вручил мне золотое обручальное кольцо. На этом кольце были выгравированы два имени: Лидия и Раймон.

— Теперь ты моя женушка!

До этого я не получала подарков с тех самых пор, как в Лионской больнице медсестра подарила мне куклу. В глубине души испытывая ненависть к этому колечку, я тем не менее растрогалась…

Старик надел мне кольцо на палец и поцеловал меня. Затем он откупорил бутылку шампанского, чтобы «отпраздновать это событие».

Он заставил нас со Старушкой выпить с ним эту бутылку до дна.

Усевшись за стол, Старик смотрел на нас сквозь стекла очков своими маленькими глазками и самодовольно улыбался.

— Теперь у меня две жены — старая и молодая! Мы создадим настоящую семью — семью с множеством детей. Лидия, ты будешь послушной. Ты должна поклясться мне, что не будешь больше пытаться сбежать. Тебе ведь прекрасно известно, что я все равно тебя найду. И что тебе опять придется сидеть взаперти на чердаке! Без меня ты — пустое место. Ну давай, клянись!

— Я клянусь.

— Прекрасно! А теперь давайте выпьем!

Я вдруг начала плакать. Слезы как бы сами собой потоками лились у меня из глаз.

Не знаю, почему это произошло. Возможно, виной тому было шампанское.

Вот так я стала матерью детей моего отца. У каждого из них второе или третье имя — Раймон.

Раймон (Раймон-младший) родился 8 декабря 1982 года.

Брюно родился 24 декабря 1986 года.

Реми родился 23 апреля 1988 года.

Режис родился 19 августа 1989 года.

Брис родился 4 апреля 1991 года.