Роберт Динсдейл - Хижина в лесу

— Слушай меня, малыш. Ты должен проснуться. Если ты сейчас не проснешься, то будешь спать целую вечность. Делай так, как я тебе говорю. Не огорчай свою маму.

Иногда он огорчал маму. Мальчик этого не хотел, но временами мама очень сердилась, ругала его и однажды даже отшлепала. Он ее тогда сильно огорчил. Мальчик не хотел больше сердить свою маму.

— Просыпайся. Пожалуйста, просыпайся…

Тон маминого голоса изменился. Теперь она его умоляла.

— Открой глаза. Холод не вечен. Потерпи немного. Ты не один.

— Мама… — едва слышно прошептал мальчик.

— Просыпайся, малыш. Он скоро за тобой придет. Он уже затопил печь и готовит еду.

Тишина, только слышен тихий плеск воды…

— Слышишь? Он тебя ищет.

— Кто, мама?

— Он идет из леса.

Мальчик начал всплывать. Голова его ударилась в лед и пробила его…

Он открыл глаза.

Утро еще не наступило, но снег на деревьях светился мягким светом. На сосновой ветке, которой мальчик прикрыл вход в свое убежище, смерзшийся снег образовал нечто вроде импровизированного люка. Прошло несколько минут, прежде чем мальчик рискнул приподняться и, потянувшись, отбросил в сторону сосновую ветку. Послышался треск ломающегося льда. А потом мальчик увидел силуэт мужчины…

Он открыл рот, готовый завопить, когда услышал:

— Внучок! Малыш!

К нему потянулись руки. Мальчик был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Несколько секунд он лежал, словно вмерз в землю, а потом сильные руки подняли его.

— Внучок, ты меня слышишь?

Слова раздавались откуда-то издалека. Единственное, что звучало отчетливо, — стук сердца в груди того, кто его поднял. Когда он не ответил, сердце застучало быстрее.

— Я не приехал за тобой вчера, но сейчас я здесь… Пожалуйста, малыш… пожалуйста…

Голос задребезжал, осыпаясь. Слова теряли смысл.

— Не надо меня ненавидеть… Я старый трус, я это понимаю…

Они двигались. Деревья проплывали по сторонам. Человек большими шагами шел вперед, а после и вовсе перешел на бег. Теперь деревья замелькали быстрее. Вскоре человек замедлил шаг, и мальчик услышал глухой свист в его груди. Сердце билось еще быстрее, но мальчик уловил в этом стуке едва заметный диссонанс. Потом человек снова перешел на бег.

Так, то замедляя, то убыстряя шаг, он вынес мальчика из-под лесного полога. Заснеженная поляна купалась в серебристом свете, из-за туч выглядывала зимняя луна, над вершинами деревьев свистел ветер.

Мальчик приоткрыл рот. Губы оказались на удивление сухими. Что-то тут не так. Он не может испытывать жажду в мире, где столько льда и снега.

— Деда…

Руки человека крепче прижали его к груди. Сердце в ответ застучало чуть сильнее.

— Мы уже почти пришли. Я растопил печь…

Под защитой стены холодный ветер перестал донимать мальчика. Дед пинком открыл входную дверь, и запах горящего дерева ударил в нос. В печи стоял котелок, из которого пахло чем-то очень вкусным. Очнувшись от полудремы, мальчик попытался выпрямиться, но руки деда ему не позволили.

Старик опустился на колени перед печью и положил внука на пол. Сполохи горящего пламени осветили его лицо.

— Внучок, ты меня видишь? Ты понимаешь, где находишься?

Леденящий кровь холод стремительно отступал перед исходящим от печи теплом. Мальчик почувствовал, что весь горит, словно деревяшка, брошенная в огонь. Пламя жгло его кожу, вгрызаясь в плоть.

— Да, деда. Мы дома.

Теперь он смог разглядеть лицо старика. Оно уже успело зарасти седой щетиной, его избороздили морщины, напоминавшие рельеф на карте. Можно было представить себе глубокие ущелья и неприступные скалы. Глаза, небольшие кратеры на этой карте, блестели от слез. Старик вздрогнул, и слезы покатились по щекам. Собравшись на кончиках усов, слезинки сверкнули в свете горящих в печи дров.

— Внучок, я хотел приехать… я очень хотел приехать…

Мальчик, собрав все силы, приподнялся и сел, хотя слабость готова была наброситься и скрутить его. Дед зачерпнул щербатой кружкой из глиняного горшка какой-то жидкости и поднес ее мальчику.

— Только не все сразу, малыш. Пей маленькими глотками…

— Деда! — запротестовал мальчик. — Горячо…

Старик отдернул руку с кружкой от губ внука.

— Твои губы… они…

Мальчик прикоснулся к губам кончиком пальца. Они оказались припухшими, твердыми и шероховатыми в одних местах и неестественно мягкими — в других.

— Деда, я обещал ждать… Я ждал…

— Знаю, внучок.

— Я поехал в квартиру, но там тебя не было. После я вернулся в школу…