Роберт Говард: В лесу Вильфер

Солнце зашло, и гигантские тени окутали лес. В зловещем сумраке летнего вечера я увидел, что тропинка ведет в глубь чащи, теряясь среди могучих деревьев. Я содрогнулся и оглянулся в безотчетном страхе. От последнего селения меня отделяли многие мили, следующее за многие мили впереди.

Я шел вперед, осматриваясь по сторонам и вглядываясь в темноту позади.

Часто я замирал на месте, сжимая эфес шпаги, когда звук сломанной ветки выдавал присутствие лесного зверька. Или это был не зверь?

Но тропинка вела вперед, и я шел вперед, ибо другого пути не было.

Шагая в лесной темноте, я сказал себе: «Если не буду следить за собой, мои мысли могут предать меня, внушив то, чего нет. Что может быть в этом месте живого, кроме обычных лесных тварей, оленей и прочего зверья? Все глупые выдумки этого мужичья, чума их возьми!»

Так я шел, и ночная мгла охватила все вокруг. На небе зажглись звезды, листья деревьев шептали что-то под дуновением ветерка. Неожиданно впереди, совсем рядом, там, где тропинка сворачивала, кто-то негромко запел. Слов я не смог разобрать, певец произносил их со странным акцентом, как чужеземец-язычник.

Я укрылся за стволом огромного дерева, и лоб мой покрылся холодным потом. Наконец показался тот, кто пел, его длинная тощая фигура неясно возникла на фоне ночного леса. Я пожал плечами. ЧЕЛОВЕКА я не страшился.

Я прыгнул вперед, угрожающе подняв шпагу.

Стой!

Он не выказал удивления или страха.

Прошу, обходись осторожно со своим клинком, друг, произнес он.

Немного пристыженный, я опустил шпагу.

Я впервые в этом лесу, промолвил я извиняющимся тоном. Я слышал рассказы о бандах разбойников. Прошу простить меня. Где лежит путь на Вильфер?

Ах, черт побери, вы только что прошли мимо, ответил он. Надо было свернуть направо. Я сам иду туда. Если вам не претит моя компания, я покажу вам путь.

Я стоял в нерешительности. Но откуда эта странная нерешительность?

О, конечно. Я де Монтур, из Нормандии.

А меня зовут Каролус де Люп.

Не может быть! Я отшатнулся.

Он недоуменно посмотрел на меня.

Прошу прощения, произнес я, но у вас странное имя. Ведь «люп» означает «волк»?

Члены моего рода всегда славились охотничьим мастерством, ответил он. Я вспомнил, что он не подал руки, когда мы здоровались.

Извините, что так невежливо уставился на вас, сказал я, когда мы шли вниз по тропинке. Я не могу разглядеть вашего лица в темноте.

Мне показалось, что он смеется, хотя от него не исходило ни единого звука.

Оно ничем не примечательно, ответил он. Я шагнул ближе, а затем отпрыгнул. Я почувствовал, как шевелятся волосы у меня на голове.

Маска! воскликнул я. Зачем вы носите маску, месье?

Я дал обет, объяснил он. Спасаясь от стаи гончих, я поклялся, что, если уйду от них, буду носить некоторое время маску.

Гончие псы, месье?

Волки, быстро ответил он. Конечно, волки.

Какое-то время мы шагали молча, затем мой спутник произнес:

Я удивлен, что вы решились идти через лес ночью. Немногие ходят этой дорогой даже при свете дня.

Мне надо как можно быстрее добраться до границы, ответил я.

Подписан договор с Англией, и об этом должен знать герцог Бургундии.

Жители деревни пытались отговорить меня. Они говорили... говорили о волке, который, как гласит молва, рыскает по здешним местам.

Вон та боковая тропинка ведет на Вильфер, произнес он, и я увидел узкую петляющую дорожку, которую не заметил, когда шел этим путем раньше. Она вела в глубь чащи, в темноту. Я поежился.

Может быть, желаете вернуться в деревню?

Нет! воскликнул я. Нет, нет! Ведите меня вперед!

Эта тропинка была так узка, что мы шли друг за другом. Мой спутник шел впереди, и я хорошо разглядел его. Он был высоким, намного выше, чем я, и тощим, жилистым, двигался легкими, большими шагами, бесшумно. Одет он был в испанском стиле. Длинная шпага свисала с бедра.

Разговор зашел о дальних странах и приключениях. Мой спутник рассказывал о разных землях и морях, где побывал, о множестве странных вещей. Так мы беседовали, все дальше и дальше углубляясь в лес.

Я решил, что он француз, хотя он говорил с очень странным акцентом, не похожим ни на французский, испанский либо английский, словом, ни на один, известный мне. Одни слова он произносил невнятно и как-то странно, другие вовсе не мог выговорить.

Этой дорогой, верно, часто пользуются? спросил я.

Да, но немногие, ответил он и беззвучно засмеялся. Я содрогнулся.