Он поднялся и взял меня за руку:
– Вы станете приходить и учить девочек, правда ведь? Несколько человек предложили вам жить у них.
Я отняла руку:
– Я еду домой.
Он вновь бросил взгляд на чемодан. Его плечи и голова поникли.
– Это из-за меня?
Я молчала, не зная, что ответить. Письмо от Нины пришло как раз в тот момент, когда все разладилось, и я действительно обрадовалась предлогу уехать. Убегала ли я от него?
– Нет, – ответила я.
Я была уверена, что все равно бы уехала, тогда зачем скрывать причину?
Когда я пересказала ему письмо Нины, он спросил:
– С вашей матерью ситуация тяжелая, но есть ведь другие дети, которые могли бы помочь?
– Нине нужна я, а не кто-то другой.
– Но это так неожиданно. Вам надо подумать об этом и помолиться. Нельзя отрицать, что вас привел сюда Бог.
Да, я этого не отрицала. На Север меня привело нечто хорошее и правильное, и даже именно в это место – в Грин-Хилл к Израэлю с детьми. Порыв уехать из Чарльстона был благотворным, я и сейчас так считала, но передо мной на столе лежало письмо от Нины. И потом, не отпускали мысли о Ребекке.
– Сара, вы нам здесь нужны. Нам без вас не обойтись.
– Это решено, Израэль. Я еду домой в Чарльстон.
Он вздохнул:
– Обещайте, по крайней мере, что вернетесь, когда уладите свои дела.
В окне отражалось пламя свечей. Я подошла и прислонилась лбом к стеклу. За ним по-прежнему мелькали яркие спирали светлячков.
– Не знаю. Больше не знаю.
Подарочек
Ночью накануне моей вылазки в городской арсенал за формой для отливки пуль мы с Гудисом пробрались в пустую каморку над каретным сараем, похожую на нашу с матушкой, и я позволила ему сделать то, о чем он мечтал все эти годы, да и я, пожалуй, тоже. Мне было двадцать девять лет, и я сказала себе: если завтра попадусь, меня убьет стража, а если не она – то работный дом. Так что перед тем, как покинуть грешную землю, хорошо бы узнать, что это за штука – любовь и секс.
В каморке был только соломенный тюфяк, который Сейб положил на пол для Минты и себя. Еще здесь витал дух конского навоза. Я с опаской посмотрела на грязный тюфяк, но Гудис застелил его чистым одеялом, тщательно разгладив все складочки. Видя, как он старается, я переполнилась к нему нежностью. Он совсем не стар, но почти все волосы у него выпали. Веко над больным глазом было всегда опущено, а другое – поднято, поэтому он казался полусонным, зато улыбка у него широкая и приветливая. Помогая мне снять платье, он улыбался.
Когда я вытянулась на одеяле, он удивленно посмотрел на мешочек у меня на шее, набитый кусочками коры и веточек дерева душ.
– Я его не снимаю, – объяснила я.
Он потрогал мешочек, нащупав твердые кусочки коры и желуди.
– Это твои драгоценности?
– Угу, мои бриллианты.
Он отодвинул мешочек в сторону, взял в руки мои груди:
– Они не больше ореха, но как они мне нравятся, такие маленькие и коричневые.
И поцеловал меня в губы и в плечи, потерся лицом об орехи. Потом поцеловал мою больную ступню, дотрагиваясь губами до извилистых шрамов. Я не была плаксой, но у меня из глаз потекли слезы, и стало щекотно за ушами.
За все время я не произнесла ни слова, даже когда он вошел в меня. Поначалу я чувствовала себя ступкой, а он стал пестиком. Это было похоже на то, как толкут рис, но нежнее и добрее. Он засмеялся, спрашивая:
– Все так, как ты представляла?
Но я ничего не смогла ответить, только улыбалась сквозь слезы.
На следующее утро у меня все болело от занятий любовью.
– Сегодня хороший день, – заявил Гудис за завтраком. – Что скажешь, Подарочек?
– Да, отличный.
– Завтра тоже будет хороший.
– Может быть, – ответила я.
После завтрака я разыскала Нину и попросила у нее пропуск на рынок – Сейб был не в духе.
– Тетка говорит, черная патока с виски может помочь вашей матушке, – объяснила я, – успокоит ее, а у нас она закончилась.
Нина написала мне пропуск и сказала:
– В любое время, когда понадобится… черная патока или что-то другое, приходи ко мне. Ладно?
Тогда я поняла, что у нас есть взаимопонимание. Конечно, узнай она, что я собиралась сделать, ни за что не подписала бы бумагу.
* * *
Я пошла к арсеналу с тростью, корзиной тряпок, бутылочкой спирта, метелкой из перьев и шваброй через плечо. Галла Джек уже давно наблюдал за этим местом. Он сказал, что в первый понедельник месяца арсенал открывали для инспекции и уборки, подсчета оружия, чистки мушкетов и прочего. В эти дни сюда приходила свободная чернокожая девушка по имени Хильда, которая выметала мусор, вытирала пыль, смазывала стойки для ружей и мыла уборную. Чтобы она не выходила сегодня, галла Джек дал ей монету.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу