Мириам Дубини - Танец падающих звезд

— Привет, — сказал Эмилиано.

— Привет, — ответил Гвидо и пошел было дальше, будто куда-то спешил, но потом вспомнил, что дома его никто не ждет. — Все в порядке?

— Да.

Эмилиано не двигался с места и смотрел на Гвидо с выражением, которое тот уже однажды видел.

— Ты домой? — спросил он у юноши.

— Нет, я… — Эмилиано не договорил, но было понятно, что он собирался закончить фразу. Он хотел что-то сказать, но не знал как.

— Что с тобой? Что-то случилось?

— Много всякого…

Много хорошего, например Эмма и ее поцелуи, и много плохого, в том числе ночь, которая его ждала.

— Начни с хорошего, — предложил Гвидо.

— Оно тебя не касается.

Тон наглый, слова грубые, но взгляд тот же. Гвидо наконец понял его. Он просил о помощи.

— Тогда выкладывай плохое.

— Мне негде спать сегодня ночью.

Взгляд Эмилиано просветлел, словно ему стало легче.

Гвидо все понял. Если этот вор и хулиган принял правила его мастерской, значит, он нарушил правила своего района и теперь путь туда ему был закрыт.

— Твои друзья знают, что ты бываешь здесь?

— Пока нет.

Гвидо смерил его суровым взглядом:

— Это правда?

— Да, — ответил Эмилиано и, заметив сомнение в глазах Гвидо, добавил: — Я знаю, ты мне не доверяешь. И правильно делаешь. Я разгромил твою мастерскую.

Он больше не сваливал вину ни на своих друзей, ни на кого другого. Гвидо решил, что это большой шаг вперед.

— Больше я этого не сделаю, будь уверен. И никому другому не позволю.

А это уже звучало как обещание. Поверить ему?

— Почему?

— Потому что теперь мне есть что терять.

А вот и то хорошее, что с ним случилось. Любовь. Она приходит и вносит сумятицу в войска. Снимает с воинов поношенные доспехи и дарит им нагую свободу поцелуев.

Такому можно доверять.

— Можешь переночевать в мастерской. В ней немного пыльно, но зато там есть диван.

Гвидо выдал ему в придачу и одеяло. Эмилиано только хлопал глазами. Недоверчиво и признательно. Он хотел поблагодарить хозяина, но не знал, как это сделать. Тогда он натянул ироничную ухмылку и ответил:

— Все лучше, чем спать на улице как собака.

Едва слышное поскрипывание с другого конца улицы. Быстрое и ритмичное. Грета поначалу приняла его за пение ночной птицы. Но звук слишком быстро приближался. Она подняла глаза от последнего письма и поняла, что прошло два часа. Отец не вернулся. Странно, с маленьким ребенком обычно возвращаются домой рано. Где они могли быть? Уехали? Вернутся завтра? Через два дня? Никогда? И что теперь делать ей? Где спать этой ночью? Грете стало страшно. Одна в незнакомом месте и без денег. Поскрипывание вдруг прекратилось, и она увидела, как из темноты проступает что-то. Кто-то.

Человек.

И велосипед.

И серая шляпа.

Он приехал.

Это был он. Ансельмо.

Он появился как один из героев сказок о маленьких девочках, которые теряются в лесу, а когда наступает ночь, встречают других детей, своих собратьев по долгим скитаниям. Как Гензель и Гретель, Ансельмо и Грета оказались рядом в темноте, ухватились друг за друга, застигнутые судьбой врасплох, и потерялись навсегда, найдя каждый свою вторую кожу. Чтобы больше не расставаться.

Листы бумаги слетели с ее колен, и, прежде чем они успели коснуться земли, Грета оказалась в объятиях Ансельмо.

— Как ты меня нашел? — спросила она, пряча лицо на его груди.

Ансельмо рассмеялся и ответил вопросом на вопрос:

— Ты надеялась вот так просто от меня избавиться?

Грете тоже стало смешно.

— Не знаю, поняла ли ты, с кем связалась. Я посланник неба — вот кто я… Я еще не на такое способен.

Он был какой-то странный. Решительнее, чем обычно, и немного… глупее. Она тоже чувствовала себя глупой, как будто душа, подавленная долгими днями тоски и ожидания, заявляла о своем священном праве делать, что ей угодно. Грета чувствовала себя глупой, а глупым девочкам можно задавать глупые вопросы:

— Ты нашел меня, идя по следу за светящейся полоской?

— На этот раз нет.

Ансельмо поцеловал ее в губы. Как в первый раз, когда полоска красного цвета пересекла небо перед его изумленными глазами, чтобы привести его к Грете Бианки. Потом посмотрел ей в глаза и добавил неожиданно серьезно:

— Я был у твоей матери. Это она дала мне адрес.

Грета оцепенела:

— Зачем ты это сделал?

— Я должен был тебя найти.

Это было важнее неба, важнее его светящихся полосок и его миссии. Это вдруг стало важнее всего остального. Обо всем остальном она подумает завтра. Сейчас нет ничего, кроме ее счастья. Грета посмотрела на Ансельмо, будто он был единственным проблеском света в темноте.