Джеймс Джонс - Отсюда и в вечность

Уорден опять вернулся к тому, с чего начал свой рассказ. На этот раз Карен все время прерывала его, задавая то один, то другой вопрос.

— И вот этот сукин сын взял и устроил себе перевод в другую роту, — сказал в заключение Уорден.

— А ты не мог сделать что-нибудь, чтобы не допустить этого? — спросила Карен.

— Ну я мог бы отговорить его, как и случалось уже не раз.

— Нет, это тебе не удалось бы, — решительно возразила Карен.

Уорден раздраженно взглянул на нее.

— Ты ошибаешься. Мне не раз удавалось сделать так, как мне хотелось.

— Почему же ты этого не сделал теперь? — спросила Карен.

— Почему? Потому что я хотел узнать, откажется ли он сам от сделанного ему предложения. Ну и, конечно, он не отказался.

— Это значит, нам придется надолго отложить наши вечерние свидания. Не так ли?

Уорден натянуто улыбнулся.

— Видимо, так.

— И надо же этому случиться как раз тогда, когда у нас уже все пошло на лад. Неужели ничего нельзя сделать?

— Я ничего не могу придумать. Может быть, ты иногда сможешь выбираться из дому по вечерам?

— Ты же знаешь, что это невозможно.

— Но ты говорила, что, если я стану офицером, ты сможешь находить время для наших свидании.

— Тогда другое дело. Я бросила бы Холмса совсем.

— Что же ты теперь предлагаешь?

— Может быть, ты смог бы выполнять большую часть работы утром?

Уорден вспомнил, как много ему пришлось потрудиться в минувшую неделю, и усмехнулся.

— Конечно, я смог бы поработать утром. Дело не в этом.

Мне трудно будет объяснить отсутствие в части в рабочее время. Ведь работы много, и каждый должен быть на месте да еще и смотреть за тем, как работают другие.

Наблюдая за Уорденом, Карен вдруг снова почувствовала желание мстить, но только теперь не Уордену, а своему мужу, который довел дело в роте до такого идиотского состояния. Она решила устроить мужу такую сцену, чтобы он на всю жизнь запомнил этот день.

— Я, конечно, не знаю ваших дел так хорошо, как ты, — сказала Карен, — но мне кажется, что этот Айк Гэлович как снабженец никуда не годится.

— Ты права. Но его так просто не отстранишь. Холмс согласится снять Гэловича только через месяц, не раньше, и только когда Гэлович подведет его лично.

— Он сделает это раньше, если я возьмусь за дело, — решительно заявила Карен. — Кого бы ты хотел видеть на месте Гэловича?

— Пита Карелсена, — без колебаний ответил Уорден, явно сожалея, что но использовал этой блестящей возможности управлять делами в роте раньше. — Он единственный, кто хоть сколько-нибудь знаком со снабженческим делом.

— Он, конечно, будет лучше, чем сержант Гэлович, — согласилась с ним Карен. — С ним и тебе будет лучше. Во всяком случае, другого выбора нет.

— Карелсен, конечно, тоже не находка.

— И все же это выход. Дай мне неделю, только неделю, и Карелсен будет назначен вместо Гэловича. Может быть, потребуется даже меньше недели.

— Это хорошо. Но ведь все равно нужно несколько месяцев, чтобы уладить дела.

— К сожалению, это все, что я могу сделать. С Карелсеном будет лучше, по крайней мере тебе и мне. А пока нам все-таки предстоит разлука, и нужно набраться терпения. Потерпим месяц-другой. Во имя нашего будущего.

— Конечно, месяц-другой — срок небольшой, но ты забываешь, что в следующем году мы вступим в войну.

— С этим я ничего поделать не могу, — спокойно сказала Карен.

— Можешь записать где-нибудь на календаре. Двадцать третьего июля тысяча девятьсот сорок первого года Милт Уорден сказал, что год спустя мы вступим в войну. Увидишь, что я окажусь прав. Возможно, мы начнем воевать даже раньше.

— Предположим, что все произойдет, как ты говоришь, и война начнется раньше чем через год. Что это значит для нас? Значит ли это, что мы должны совершенно отказаться от наших планов на будущее.

— Знаешь, мне просто кажется неразумным жить планами на будущее, когда неизвестно, доживешь ли до этих дней. Неужели планы на будущее важнее, чем то, что можно получить сейчас?

— Но ведь «получить» что-то «сейчас» — значит рисковать и ставить под угрозу будущее счастье.

— Мы не можем сейчас встречаться в послеобеденное время, как раньше. Значит, нужно хоть иногда видеться вечером, — сказал Уорден, чувствуя, что затрагивает вопрос, которого оба, и он и Карен, ждали. — Это немного опаснее, но год спустя может и этого не быть.

— Ты же знаешь мое мнение.

— И мое мнение тебе тоже известно.

— Мне безразлично, что думаешь ты, — зло ответила Карен. — Если что случится, то пострадаю прежде всего я. Но сейчас речь идет не обо мне, а о тебе. Что будет с тобой, с сержантом, если узнают о твоих любовных похождениях с женой офицера, и не просто офицера, а непосредственного начальника?!