Джеймс Джонс
Не страшись урагана любви
ПОСВЯЩЕНИЕ
Эта книга посвящается моей дочери Кейли. Причина, по которой ее отец раньше не пытался написать о великой любви, в том, что он ее не знал, пока не встретил ее мать.
БЛАГОДАРНОСТЬ
Большое спасибо Клему Вуду и Карлтону Митчелу за серьезную помощь в описании моря.
Моей чудесной секретарше Кэтрин Вейссбергер за ее преданность этому замыслу и большую помощь по всех мирских делах.
И мсье Филиппу Диоле, которого я никогда не видел, но чье замечание о том, что «больше наших серьезных писателей должно заглянуть в этот новый подводный мир», дало мне, в первую очередь, толчок ко всему замыслу.
И, конечно, моей дорогой жене Глории, которая помогала, и ее вера помогла мне пройти через довольно трудные времена.
СПЕЦИАЛЬНОЕ ЗАМЕЧАНИЕ
Это вымышленный роман, и любое совпадение с реальными людьми, живущими или мертвыми, абсолютно случайно и совершенно не входило в намерения автора. Герои — придуманные люди; они полностью принадлежат автору, который создавал их постепенно и в течение долгого времени, с сильной болью и родительской заботой и любовью. На Ямайке нет города Ганадо-Бей. Нет острова Гранд-Бэнк. Нет группы островов Нельсона. Нет Гранд Отеля Краунт и, насколько я знаю, на обращенной к морю стороне косы Палисадоуз вообще нет отеля. Я, однако, думаю, что он там должен быть, и, может быть, я хочу вложить деньги вместе с некоторыми дальновидными согражданами, чтобы построить его там. Конечно, на Ямайке есть город Монтего-Бей, я с удовольствием прожил там год и храню теплые воспоминания как о проведенном времени, так и о многих друзьях. Но все остальное: герои, действия, случаи и внутренние размышления героев — только мои, я один за них отвечаю.
Море. Борт пакетбота «С.С.Антиллы»
26 июня 1966 г.
Редьярд Киплинг
Заунывная песня датчанок
Что же я за женщина, если ты покидаешь меня,
И огонь очага, и домашнюю землю,
Чтобы уйти со старой серой Создательницей вдов?
У нее нет дома уложить гостя —
Лишь одна ледяная купель, в которой вы все отдохнете,
Там, где светят бледные солнца и гнездятся заблудшие
айсберги.
И не белые сильные руки мои обнимут тебя,
А десятипалая сорная трава задержит тебя,
Там, на скалах, куда прикатит тебя прилив.
И все же, когда признаки лета становятся явью,
Когда ломается лед, и лопаются березовые почки,
Каждый год ты отворачиваешься от нас и заболеваешь —
Снова тоскуешь по яростным крикам и кровавой бойне.
Ты бежишь к плещущимся волнам
И глядишь на свой корабль в зимней гавани.
Ты забываешь наше веселье и застольные разговоры,
И коров в сарае, и лошадь в конюшне —
Ради того, чтоб смолить свой корабль и менять снасти.
Зачем ты уходишь туда, где клубятся штормовые тучи?
Звук лезвий — твоих весел, — падающих глухо, —
Вот и все, что нам остается на долгое время.
Ганадо-Бей на острове Ямайка в Карибском море. Горячим февральским днем два белых американца стояли у края старого, полуразрушенного гостиничного бассейна с морской водой. Один из них, среднего роста, из-за мускулистой фигуры выглядел малышом. На нем были малюсенькие плавки, и, хотя жаркое тропическое солнце нещадно палило кожу, он сильно дрожал. Едва он расслаблял челюсти, как зубы начинали стучать. Он пританцовывал, резко опускаясь на пятки, и не поднимал глаз на стоявшего перед ним мужчину. Звали его Рон Грант, и, если не считать, может, только Теннесси Уильямса, он был самым знаменитым драматургом своего поколения. А это поколение, благодаря ему и другому драматургу, многие считали лучшим со времен Юджина О'Нила.
Второй мужчина был настоящим гигантом. По меньшей мере, шесть футов и пять дюймов роста. Громадное тело, на котором выступал огромный живот, было покрыто дюймовым слоем мускулов. Поверх мышц, как толстое пальто водного млекопитающего, был дюймовый слой жира. Жир скрывал конфигурацию мускулов и соединял огромность корпуса в монолитное подобие маленькой горы.
Читать дальше