Максим Михайлов - Плач серого неба

— Любопытство.

— Как скажешь. Вот оно и пригнало.

Губы альвийки смешливо дрогнули.

— Ну довольно, довольно вилять, Райнхольм. Помни, что я вижу тебя насквозь, и задавай свои вопросы.

— Легко. Вопрос первый. Давно ли Союз якшается с моими мерзкими родственничками?

— Что-о-о? — голос альвийки внезапно растерял теплые нотки и стал почти враждебным, — ты в своем уме, Карл?

— В своем, но…

— Зато не в своем деле! Тебя это не касается.

— Талита, постой. — Тронутый успокаивающе выставил ладони, — Оставь этот злобный блеск в глазах для врагов. Мы сколько уже друг друга знаем? Два десятка лет? Или все три? Я тебе хоть раз вредил?

— Так все же на свете меняется, правда?

— Уела, ничего не скажешь. Но послушай… говорю откровенно, от души — от твоих ответов зависит очень многое.

— Это не откровенно, цвергольд, это громко. Но я тебе все равно ничего не скажу… да подожди ты, — нетерпеливый взмах руки оборвал протестующую болтовню Карла, — дело тут не в доверии. Помнишь, я звала тебя в Союз?

— Ах вот оно что… — Тронутый против своей воли широко ухмыльнулся, но запястье альвийки снова нервически дернулось.

— Нет. Наоборот. Я хотела сказать. Что если бы ты даже согласился, мне нельзя было бы с тобой обсуждать заказы. Подобные вопросы решаются на такой высоте, что даже выскочка вроде тебя за два десятка лет до них бы не добрался… Что здесь смешного?

Карл лишь не отказал себе в удовольствии хихикнуть еще раз.

— Так это ж совсем другое дело! Давай тогда просто вычеркнем вопросы про Боргнафельд. Пусть хоть весь свой поганый остров разнесут, мне плевать. Сейчас в беде не они, а Вимсберг. И ты, кстати, раз не можешь отсюда убраться. Сыщики из цвергольдов, конечно, аховые, но алхимики совсем не слабые, и когда они пороются на пепелище, то, — ставлю остатки бороды, — непременно подумают о вас. Думаешь, я не прав?

— Нет, пытаюсь разобраться в твоей тираде. О каком взрыве речь?

— Скажи мне, дражайшая Талита, ты в последние дни вообще газеты читала? Весь город на ушах, а ты не в курсе, что посольство Боргнафельда взлетело на воздух?

— Не глупи. Конечно, я в курсе. А вот ты, похоже, не знаешь, что этот взрыв не был единственным, иначе понял бы мой вопрос.

— О… — Карл немного смутился, — что ж получается, это я тут не читаю газет?

— Не падай духом, — мелькнула милостивой улыбкой альвийка, — об этом особо и не писали.

— И что рвануло?

— Какой-то притон. Кстати, недалеко от Рыбацкого. Хм… — внезапно тень набежала на лицо Вольной, — кажется, я начинаю понимать, что происходит. Но все равно ничего не могу тебе рассказать. И вообще, мастер Райнхольм, каким, все-таки, боком в эту мутную историю угодил ты?

— Да каким боком? По самые уши угодил, Талита, по самые уши. В последнее время жизнь такие фокусы вытворяет, что не знаешь, куда завтра заведет. Вот и завела. Кстати, не только меня, а весь город — нынче утром с Боргнафельда приперлась Гвардия, Магпол тоже на ушах стоит, так что мало теперь никому не покажется. Вот я и согласился помочь одному детективу…

На ровном лице альвийки появился бледный намек на удивление.

— Какому еще детективу?

— Есть тут одна ищейка, из наших, вимсбергских. Копается в этом деле, принца ищет. Если найдет — и Гвардия, и синие утихомирятся. И еще раз говорю — они не только для нас, Тронутых, опасны. Им сейчас любая тайна — как красные порты для быка, так что вам тоже достанется.

— Не пугай пуганную, Райнхольм. И не таких отваживали. Но ты прав. Мне нужно немного подумать, а ты посиди пока в прихожей. И скажи Ларре. Чтобы нашла что-нибудь поесть тебе и девчонке, а потом пусть идет ко мне.

— Вот это дело! — повеселел цвергольд, — надеюсь, едите вы тут не реагенты, потому что в брюхе у меня урчит давно и убедительно.

Красные лампы словно заливали коридор кровью. Рыжая борода Карла казалась в их свете едва ли не белой, а синий передник прислонившейся к какой-то трубе орчанки — багровым.

— Ну что, — Ларра закрыла маленькую книжицу, отправила ее в карман передника и качнулась прочь от стены, — уже уходишь?

— Не дождетесь, — ухмыльнулся карлик, — сообрази-ка нам с Леморой пожрать, а потом иди к Талите на инструктаж. Она как раз решает, что нам всем делать. И не затягивай — особенно со жрачкой, — он хитро подмигнул закипающей ученой, — а дорогу я сам найду, чай, не впервой впотьмах гулять.

И, оставив задохнувшуюся от подобной наглости орчанку переваривать его слова, улыбающийся до ушей Тронутый растворился во тьме.