Колин Маккалоу - Горькая радость

— Будто шкуру сдираешь с заколотого барашка. — Отложив в сторону разлепленное платье, Китти взялась за белый кусок картона. — Из него, вероятно, получится передник. — Поработав над ним, она объявила: — Смотрите-ка! Он целиком закрывает платье — все, кроме рукавов. И чулки под стать наряду: черные, плотные и в резиночку. Теперь мне ясно, почему нас так обрядили.

Грейс, с помощью помады и пудры приводившая в порядок лицо, подняла на нее глаза:

— Что ты имеешь в виду?

— Грейс, не будь дурой! Почему, ты думаешь, эта фурия прочитала нам проповедь о монахинях, целомудрии и проститутках? Она хотела сказать, что в ближайшие три года нам предстоит стать бесполыми существами, даже если мы и будем числиться женщинами. Никакого флирта с докторами, Грейс! Если ты угробишь пациента, в глазах медсестры Ньюдигейт это будет меньшим грехом, чем твое безнравственное поведение. Поэтому мы будем таскать на себе жуткие балахоны и толстые черные чулки. Держу пари, помада и пудра тоже окажутся под запретом.

— Только попробуй опять зареветь, Грейс! — грозно сказала Эдда.

— Я хочу домой!

— Забудь об этом!

— Терпеть не могу убирать грязь, — заявила Грейс, и лицо ее вдруг прояснилось. — Значит, когда мне исполнится двадцать один, я стану дипломированной медсестрой и смогу делать все, что заблагорассудится, например, выйти замуж без согласия родителей и голосовать на выборах.

— Боюсь, самое сложное — это найти общий язык с остальными сестрами, — задумчиво произнесла Эдда. — Мы совершенно не знаем, что они за люди. Никто из нас не лежал в больнице, и в нашем доме никогда не было медиков. Старшая медсестра посоветовала нам сбавить тон, и это не предвещает ничего хорошего. Она считает, мы им всем неровня — ни по социальному положению, ни по образованию. Но ведь мы никогда не страдали снобизмом — отец бы этого не допустил, особенно имея перед глазами такой пример, как мамочка. — Эдда вздохнула. — Но, к несчастью, люди судят о книгах по их обложкам.

Тафтс еще раз продемонстрировала свою осведомленность.

— Все сиделки из Вест-Энда и совершенно неотесанные тетки, — сообщила она.

— Теперь в нашем лексиконе не должно быть таких выражений, — осадила ее Эдда.

Тафтс порой просто несносна! Молчит-молчит, а потом вдруг огорошит.

— Я всегда считала, что салфетки сильно осложняют стирку, — весело заметила Китти. — Ведь рот можно вытереть и рукой, а если течет из носа — воспользоваться собственным рукавом.

— Очень верно подмечено, — поддержала ее Эдда. — Придется пользоваться перевязочным материалом, столовые салфетки здесь явно не в чести. И советую перейти на мужские носовые платки. Никакого кружева и прочих штучек. От женских платочков и впрямь мало толку.

Китти громко откашлялась.

— У меня, конечно, бывают срывы, но я не трусиха. И никакие вест-эндовские тетки не заставят меня отступить. Я не помешана на медицине, как Эдда, но, может быть, со временем я до нее дорасту.

— Браво, Китти! — воскликнула Эдда, захлопав в ладоши.

На ее глазах Китти прощалась с детством. Интуиция подсказывала Эдде, что здесь Китти оживет. После Мод обитательницы Вест-Энда покажутся ей ангелами.

— Я уже давно не мечтаю о карьере врача, — ответила она Китти, слегка обеспокоенная ее сочувствием. — Стать медсестрой гораздо разумнее, а при современной системе обучения мы уже не будем невежественными сиделками, которые только и умеют, что заматывать пациентов в бинты. Я как старая полковая лошадь — запах эфира заставляет меня ржать и бить копытами. В больнице я возвращаюсь к жизни!

— Кстати, о копытах. Джек Терлоу знает, что ты намерена стать медсестрой? — коварно поинтересовалась Тафтс.

Дротик пролетел мимо цели.

— Конечно, знает, — усмехнулась Эдда. — И это не разбило ему сердце, как, впрочем, и мне. Его гораздо больше беспокоит, как без меня прогуливать Фатиму. Теперь я буду заниматься верховой ездой самостоятельно.

— Если у тебя останется Тамберлина, — сказала Грейс. — Отец ничем не обязан Джеку Терлоу, который даже не ходит в церковь.

Лицо Эдды омрачилось, и Китти с готовностью ринулась ей на помощь:

— Заткнись, Грейс! Это не для обсуждения! Кстати, Эдс, почему ты так любишь ездить верхом?

— Садясь в седло, я отрываюсь от земли и становлюсь выше, — серьезно объяснила та. — В этом все дело. Верхом я могу смотреть на мужчин свысока.

— Как бы я хотела быть высокой, — вздохнула Китти.

Дверь в коридор со стуком распахнулась, и на пороге возникла сестра Бейнбридж, возмущенно обратившаяся к своим подопечным: