Колин Маккалоу - Горькая радость

Как давно Грейс ждала этого вопроса, надеясь излить все свои сомнения и тревоги. Но вопрос этот прозвучал из уст старшей сестры, а как ничтожному червю делиться своими маленькими горестями со столь важной особой? Грейс судорожно сглотнула и, сжав руки, опустила на них глаза.

— Уверяю вас, мне очень нравится быть сиделкой, — солгала она. — Но вы правы, мне не хватает организованности. Я немного рассеянна и плохо контролирую свои мысли.

— Так научитесь это делать. Вы свободны.

Могло быть и хуже, думала Грейс, торопясь к своему жилищу. Ее ждут три дня отдыха — какое счастье! А тут еще этот дурацкий реферат. Грейс презрительно фыркнула. Нет уж, она не будет тратить драгоценный отпуск на всякую писанину! Для этого есть дежурства, тем более что никаких сроков установлено не было.

Через год после новоселья их дом уже вполне мог сойти за приличный коттедж, поскольку все четыре имели тягу к обустройству жизненного пространства. Поэтому они покрасили стены, повесили картины, «принарядили фасад», как выразилась Китти, и даже разбили небольшой садик. У сестры Бейнбридж не было оснований жаловаться. Жить стало намного веселее.

Но Грейс не собиралась сидеть дома. Чуть слышно насвистывая, она извлекла свое старое рыжевато-красное платье, которое обычно надевала, когда собиралась предаться любимому занятию — смотреть на паровозы. Она одевалась попроще, потому что в депо было грязно, и, кроме того, ей не хотелось выделяться — в такой неподходящей обстановке женщине лучше не привлекать к себе внимания. Грейс влюбилась в паровозы, когда ей было десять лет. Они приводили ее в восторг, который пересиливал любые насмешки сестер.

Надев шляпку и перчатки, Грейс вышла через боковые ворота в парк и зашагала по Виктория-стрит. По дороге ее мысли крутились вокруг модного в те времена оккультизма, такого притягательного на страницах журналов, где известные ясновидцы предсказывали всегда сбывающиеся несчастья с прозрачными намеками на личную жизнь кинозвезд. Грейс не без основания подозревала, что слава и богатство, приходящие к молодым и красивым, толкали некоторых из них на гедонистические излишества, которые столь огорчали их поклонников.

В конце Виктория-стрит возвышалась остроконечная металлическая ограда, за которой находился маневровый парк. Протиснувшись через самодельный турникет, Грейс поспешила к составам.

Ее никто не заметил. Все пути были заняты товарными вагонами: здесь стояли открытые вагонетки с углем для газовых заводов и электростанций, решетчатые двухъярусные вагоны с мясными овцами для боен Сиднея и Мельбурна, открытые платформы для машин, вагоны для перевозки руды и прочий подвижной состав. Грейс страшно нравились местные запахи — пахло машинным маслом, ржавым железом, угольным дымом, сухим овечьим навозом, мешковиной, эвкалиптами и пожухлой травой.

Приблизившись к паровозному депо, Грейс замедлила шаг, выбирая место, где лучше видно. Такое место быстро нашлось — на верхней платформе вагона для скота. Забраться туда не представляло труда — удобно устроившись на досках, Грейс приготовилась насладиться захватывающим зрелищем.

Она приходила сюда, чтобы любоваться паровозами, могучими паровыми тягачами, таскавшими за собой вагоны по всему Новому Южному Уэльсу. Сегодня в депо было пять паровозов, обычная средняя цифра. В Корунде железнодорожные пути шли в гору, поэтому к составам прицепляли дополнительный паровоз. Ближе к Сиднею, в пятидесяти километрах отсюда, находился еще один терминал, но в Корунде были мастерские и крытые депо, в общем, целый промышленный узел.

Грейс вряд ли могла объяснить, почему ее так притягивают паровозы. Впервые увидев один из них, она была потрясена этим огромным железным конем, тонувшим в клубах пара и дыма. Она могла часами наблюдать за этими удивительными машинами, восхищаясь их мощью и огромными колесами, которые могли превратить ее в котлету. Грохот, лязг железа, свист пара и пронзительные гудки воодушевляли ее, а вид паровоза, изрыгающего черный дым, вызывал у нее сильнейшее желание слиться с ним в одно целое, чтобы ощутить его всепобеждающий напор.

Сегодня ее ждало особое развлечение. В Корунде был поворотный круг, массивная круглая платформа с рельсами, на которой целиком умещался паровоз с тендером. Чтобы развернуться и пойти в обратном направлении, паровозу требовалось сделать крюк длиной в несколько миль. Поворотный круг позволял значительно упростить этот процесс. Паровоз с тендером заезжал на вращающуюся платформу, которая разворачивала его в нужную сторону.