Николай Камбулов - Разводящий еще не пришел

— Разрешите, товарищ генерал?.. Полковник Сизов, Алексей Иванович, сорок пять лет, начальник штаба артполка... Есть такой, — сказал Бирюков, впервые видя генерала таким накаленным.

— Верно. Но это не тот Сизов, которого вы знаете. Это другой Сизов, умный, думающий офицер.

— Может быть, товарищ генерал, он и умный, но по анкете, в смысле трех китов...

Генерал побагровел:

— Зарежьте китов и выбросьте их на свалку! Объявляю вам выговор за формальное отношение к служебным обязанностям. Этот случай будем считать последним, никаких китов, только живой человек. Поняли? Идите...

На столе лежала рукопись. Субботин прочитал ее, сделав свои замечания. Генерал взял первую страничку.

«Будет ли война или не будет, применят ли войска или не применят термоядерное оружие, или оно так и останется лежать на складах, обратясь в некий вечный неприкосновенный запас, напоминая людям о своей страшной силе, для армии сейчас это не должно быть вопросом, предметом догадок и бесплодных рассуждений в поисках ответа... Новое оружие грозное, беспощадное и, может быть, даже опаснее, чем мы себе это представляем... Оно — оружие. Это — истина. А истины опасно игнорировать... В свое время пулемет, танки, газы были опаснейшим, наводящим ужас оружием. Войска не только освоили это оружие, но и научились бороться против него, успешно действовать в условиях его применения...»

Захаров запечатал рукопись в приготовленный пакет, вызвал дежурного по штабу и велел отправить в Москву.

— Да, Ирина, надо делать все, чтобы те годы не повторились, — вслух произнес Захаров. — Не повторились во веки веков.

Дом, в котором жили Крабовы, стоял на пригорке при въезде в село. Гросулов еще издали заметил в окнах свет. Не хотелось ехать прямо в штаб полка, не побывав у Льва Васильевича. Петр Михайлович захватил с собой ружье, наметил воскресный день провести на охоте, совместить приятное с полезным. Собственно, приятного будет мало. Не легко разобраться, найти конкретных виновников, но он рассчитывал на помощь Крабова и был убежден, что тот выложит все начистоту. В общих чертах он знал, что произошло в лагере: сбежал солдат, лейтенант Узлов скрыл этот случай, вовремя не доложил... и разрешили Шахову безвилочную стрельбу. Последнее больше занимало Гросулова. «Что человеку нужно было, ведь знал же: полк не завтра, так послезавтра расформируют, пошел на какие-то почины, новшества», — думал он о Громове. Рассуждая так, полковник пришел к выводу, что Громов не по своей воле рискнул вывести подразделения в лагерь, да еще при этом экспериментировать. Кто-то на него нажал. «Крабов? Он был против. Кто же? Бородин?.. Секретарь партийного бюро. Это уж точно», — решил Гросулов.

Петр Михайлович уже не думал о Громове, почему-то все его мысли теперь были о Бородине. Он вышел из машины, поднялся на крыльцо, постучал в дверь. Открыл Крабов.

— Петр Михайлович, товарищ полковник!

— Как видите, он самый.

— Проходите, товарищ полковник.

Гросулов разделся, набил трубку табаком, басовито спросил:

— Один, что ли?.. Где Елена?

— Сейчас доложу, — засуетился Крабов. — Но прежде поужинаем. Разрешите накрыть на стол? Я мигом. — И, не дожидаясь ответа, побежал в кухню. Минут десять гремел там посудой. Петру Михайловичу, откровенно говоря, есть не хотелось, но он знал, что у Крабова всегда найдется что-то вкусненькое, как у всякого порядочного охотника и рыболова. Именно там, в горных лесах и на озерах, а не в штабе артиллерии, где Крабов проработал три года, Гросулов привязался к этому человеку. Подполковник стрелял из ружья отменно, следы распознавал безошибочно. Охотиться с ним легко, беседовать покойно: обо всем он проинформирует, расскажет и, главное, никогда не возражает, что бы ему ни сказал.

— Пожалуйста, Петр Михайлович, холодная медвежатина, грибки. Разрешите... по стопочке? — Крабов полез в шкаф, в его руке заблестела бутылка «Столичной». — Спрашиваете, где Елена? Сейчас доложу.

Выпили по стопке. Крабов откусил маленький кусочек медвежатины, качнул головой на дверь:

— Наш Громов бал семейный устроил, для солдат чайную открыл. Понимаете, как мы зажили при новом командире. Приходи любоваться, да... нечем. ЧП-то какое! Позор! С Громова как с гуся вода — офицерский бал устроил. Елену я послал в клуб посмотреть на эту компанию.

— А сам почему не пошел? — Гросулов поднялся и зашагал по комнате.

Крабов поспешил ответить:

— Что вы, Петр Михайлович. Я же понимаю, это — пирушка. Потом сами будете меня ругать и стругать.