Николай Зенькович - И пришел Путин… Источник, близкий к Кремлю

© Зенькович Н.А., 2015

© ООО «Яуза-пресс», 2015

В начале августа 2013 года Путин прибыл на озеро Селигер для встречи с молодежью. Приезжал туда он каждый год, так что и этот приезд не был из ряда вон выходящим.

Общение президента с молодыми людьми было, как всегда, раскованным, и это укрепляло атмосферу откровенности и добросердечия. Высокому гостю задавали много вопросов, нередко острых и довольно трудных. Путин, наверное вспомнив свои студенческие годы, переходил на сленг, на котором говорит современная молодежь. Не чурался юмора, отделывался шутками и прибаутками.

Кто-то задал, можно сказать, провокационный вопрос:

– Чей проект «Навальный»? Российской оппозиции, Госдепа США? А может, Кремля?

Ответ президента вызвал дружный смех и шквал аплодисментов:

– Проект «Навальный» – это проект его мамы и папы…

Находчивость Путина тогда понравилась многим. В смысле биологическом, конечно, он прав. Дети – всегда проект родителей. Тут и Путин не исключение.

Чей «материнский» политический организм породил Путина? Прошло пятнадцать лет, а вопрос по-прежнему остается открытым. На него затрудняюсь ответить и я, автор «Путинской энциклопедии», в которой собрал все имевшиеся сведения о людях, так или иначе соприкасавшихся с будущим президентом России.

Их круг многочислен и разнороден. Тут и уже подзабытая сегодня «семья», и вельможные «кремлевцы» – представители кремлевских башен, и юные, не по годам честолюбивые «кремленыши», и силовики. И, даже страшно вспомнить, олигархи, о которых сегодня можно сказать: иных уж нет, а те далече… Короче, все, кого в совокупности можно было назвать действующим институтом президента Ельцина.

Путин не вступил во враждебные отношения ни с одной частью этого института. Иначе приближенные Ельцина никогда бы не допустили его до кремлевского Олимпа. Попав в эту систему, он начал выстраивать внутри нее свою собственную нишу, органически встраиваясь в сложившуюся при дворе «царя Бориса» систему властных отношений, беря на себя функции ее отдельных рычагов и механизмов – сначала в кремлевской администрации, затем на Лубянке и в Белом доме.

Пишут, что Ельцин увидел в нем гаранта преемственности своей власти. Да, с этим можно согласиться. Ведь не зря руководство КПРФ называло его ставленником ельцинского режима. Но пролетели годы, и имя первого президента не так уж часто встречается в лексиконе его преемника.

Вот какие мысли приходят на ум сегодня, когда начинаешь выстраивать в целостную картину разрозненные в прошлом события и явления, которые, как тогда казалось, не были связаны между собой. Воспроизвести их – такую задачу поставил я в этой книге.

Хочется надеяться, что описание событий, как я их тогда воспринимал и понимал, будут кому-нибудь полезны в будущем. Иначе какой смысл приводить в порядок старые записи?

Думаю, они убеждают в том, что России потребовался именно такой лидер – Путин.

Николай Зенькович

С Новым годом – последним годом тысячелетия! В новогоднем приветствии Ельцин заявил, что независимо от кризиса рыночные реформы будут продолжены. Наверное, этим хотел ободрить страну. Мне тоже хочется быть бодрым, но что-то не очень получается уже с первого дня.

Рыночные реформы все больше напоминают плутовскую игру в «три листика» в исполнении уличных жуликов. Как ни тасуй карты, на выигрыш нет никаких шансов.

Рейтинг Ельцина стремительно падает. Он пользуется поддержкой лишь одного процента населения – такой же, что и свергнутый им его предшественник Горбачев. Страна стала почти неуправляемой.

По подсчетам ученых Гарвардского университета, при правлении Ельцина уровень жизни россиян снизился в среднем на 75 процентов. Это почти вдвое больше по сравнению с сокращением доходов американцев в годы Великой депрессии.

С сегодняшнего дня выходят из обращения денежные знаки старого образца – банкноты 1993–1995 годов, монеты СССР и Банка России выпуска 1961–1996 годов.

Что ждет нас в новом году? Передо мной – первый номер «Глобуса», дайджеста мировой информации. Читаю интервью профессора русской истории Калифорнийского университета в Беркли Мартина Малиа французской газете «Монд».