Николай Камбулов - Разводящий еще не пришел

Дроздов послушал полковника, посоветовал денек-другой отлежаться дома: «Это у вас, товарищ командир, от переутомления. Пройдет». — «И то правда, — обрадовался Водолазов. — Пройдет!»

Будто бы особых болей и нет, а на душе скверно. Полковник встал с постели, вышел на улицу. Дом, в котором он жил, стоял на возвышенности, у обрыва реки. Речушка мелководная — по колено воробью, но быстрая, горная. Вода билась о камни, шумела и пенилась. Водолазов вслушивался в ее неугомонный рокот, и становилось как-то покойнее. Но стоило только перевести взгляд на постройки военного городка, раскинувшегося подле села на взгорье, перехватывало дыхание, и тревога вновь овладевала им. «Черт знает что!» — шептал Водолазов и спешил во двор, садился на скамеечку, мрачный и скучный.

Завтра в полку будут подводить итоги социалистического соревнования, и Бородин обязательно вспомнит о предложении лейтенанта Шахова, а Крабов, как всегда, начнет бурно возражать: «Это же противоречит «Курсу стрельб».Чепуха, а не идея! И без того хватает неприятностей». И конечно, упрекнет Узлова за его поведение: «Сколько мы цацкаемся с этим лейтенантом, а воз и поныне там!» Наговорят друг другу колкостей, а домой пойдут вместе, вместе пообедают.

Алеша скатился с крыльца, подбежал к Водолазову и отвлек от нерадостных мыслей. Михаил Сергеевич усадил внука на колени, достал из кармана тюбик с таблетками, но, подумав о чем-то, швырнул лекарство за ограду.

— Что это, деда? Что ты бросил?

— Пустяк, безделушка...

Алеше все нравилось в дедушке: и мягкие, слегка поседевшие волосы, и всегда чисто выбритое теплое лицо, и сильные, широкие плечи, на которых он не раз сидел.

— Ну, что же ты притих? Иди встречай маму...

Алеша соскочил на землю, приложил руку к белой панамке и отчеканил:

— Слушаюсь, товарищ полковник! — И шмыгнул в открытую калитку.

Водолазов хотел было идти в дом («Почитать газеты, — может, отвлекусь от этой хвори»), но тут во двор вошел Дмитрич. Он держал в руках пухлую кожаную сумку.

— Прошу разрешения. — Сазонов чуть наклонил голову и продолжал: — Слышал, слышал. И здорово прихватила хворь-то?

Водолазова всего передернуло: «Этого еще недоставало — все село знает. Ну и ну». Он подвинулся немного, уступая место на скамейке Дмитричу.

— Не беспокойтесь, товарищ полковник. Мы люди занятые, сидеть нам нет времени. Вот яблок принес. Продукт отменный, особенно тогда, когда недуг у человека.

— Спасибо, Дмитрич. Из своего сада?

— Угадали, товарищ полковник, со своего. Фрукт в Сибири — редкая штука. Труда большого и умения просит он. Но мы, — Сазонов вытянул вперед тяжелые, с толстыми пальцами руки, — не привыкли лодыря гонять. Ночью на посту у фермы стоишь, днем на своем участке колдуешь — изогнешься так, что спина криком кричит. — Сторож помолчал, окидывая дворик любознательным взглядом. — Десяток али два возьмете?

— Давай уж три десятка.

Водолазов начал отсчитывать яблоки, раскладывая их на скамейке. Дмитрич советовал, какие взять:

— Это только по внешности хорошо, а изнутри не тае, вот возьмите это: платьице бледненькое, а там за кожицей — один сахар, язык проглотишь.

Водолазов полез в карман за деньгами. Дмитрич, чуть скосив глаза на полковника, застыл в ожидании.

— Благодарствую, товарищ полковник. Фрукт для больного человека — лучшее лекарство. Желаю вам скорейшего здоровья. — Он собрался уходить, но вдруг присел на скамейку. — Наш председатель, Околицын Матвей Сидорович, совершенно измотался. Собирается к вам за подмогой. Машин не хватает для вывозки зерна... Нонче все спешат...

Когда Дмитрич ушел, Водолазов направился в дом. На столе лежали газеты. Полковник взял одну из них, начал читать заголовки: «Маневры войск НАТО». «Западный Берлин — фронтовой, город», «Американские военные инструкторы в Лаосе». Швырнул газету на диван, позвонил в полк, вызвал, майора Бородина:

— Степан Павлович, это я. Водолазов. Как там дела?

— Нормально, — услышал знакомый голос в трубке.

— Знаешь, Степан, три дня назад я подал рапорт, решил уволиться в запас... Теперь вот мучаюсь, ведь я ни- с кем не посоветовался. Подожди меня в штабе, сейчас приду. — Он резко опустил трубку и поспешно начал одеваться. За воротами почувствовал боль в груди, но не остановился, хотя идти было трудно. «Вот почему скверно на душе: я ни с кем не посоветовался, ухожу, как дезертир», — шептал Водолазов и все шел и шел...

Майор Бородин в ожидании командира полка перелистывал подшитые в красную папку протоколы заседаний партийного бюро. У двери, взявшись за ручку, стоял подполковник Крабов. Они договорились вместе поужинать, как это делали часто после того, как в прошлом году умерла у Бородина жена.