Сигурд Хёль - Заколдованный круг

Ховард чувствовал, что его ноги словно приросли к земле.

Ула! Даже Ула думает, что он убил Рённев.

В Ульстаде его уже ждали обедать. Кьерсти видела их вдвоем на тропе и, как всякая женщина, полюбопытствовала, что надо было Уле.

Ничего особенного, ответил Ховард. Впрочем, он расскажет ей об этом попозже.

Но у него кусок застревал в горле.

Ховард собирался поговорить с Кьерсти только после ужина. Раньше надо подумать.

Но для этого ему нужен покой. Он не мог думать под взглядом испуганных глаз, которые не сводила с него Гуру. Ховард отправился в конюшню и побыл несколько часов с лошадьми.

Как тихо в конюшне, как покойно. Звук хрустящего на лошадиных зубах сена и легкий стук, когда лошадь переступает с ноги на ногу, делают тишину еще более ощутимой.

Лошади его не обманут и не предадут. Они не то, что люди.

Он потихоньку приходил в себя и снова мог сосредоточиться. Но не видел выхода. Если бы хоть дело было летом…

Возможно, Кьерсти он и сумеет помочь. Если люди начисто не спятили, то…

После ужина Ховард увидел, что Гуру собирается остаться с ними на кухне. Он подошел и шепнул ей:

— Гуру, мне надо потолковать с Кьерсти. Я попробую отправить ее отсюда. Не стоит ей оставаться здесь, среди всех этих сплетен.

— О, если б тебе удалось, Ховард!

Слезы навернулись ей на глаза. Она быстро поднялась к себе. Кьерсти и Ховард остались одни.

Они сидели и молчали. Ховард долго не решался начать.

— Кьерсти, ты знаешь, в селении всякое болтают, — начал он.

— Да, знаю.

Кьерсти отвела глаза в сторону.

— Это не обычные сплетни. Это кое-что похуже. Люди, — кто точно, не знаю, и это, пожалуй, хуже всего — хотят представить дело так, что Рённев будто бы умерла не своей смертью, будто бы мы убили ее… то есть, не мы, а я, — быстро поправился он.

Теперь Кьерсти посмотрела на него.

— Я кое о чем догадывалась, — сказала она. — Люди стали так странно себя вести…

— Те, кто желает мне добра, а таких здесь немного, боятся подойти и рассказать все, что они слышали. Но мне думается, болтают, что между мною и тобой что-то есть и потому-то Рённев так переменилась. И это вроде бы послужило причиной, что мы… что я убрал ее с дороги.

Кьерсти снова вскинула на него взгляд.

— Ховард, но ты же говоришь, что не трогал ее, что она ударилась спиной об укосину, упала и стукнулась головой о плиту…

— Я это говорю, и это правда. Но для людей это недостаточно низко. Им надо что-нибудь похуже. И они выдумывают небылицы про тебя и про меня…

Кьерсти помолчала.

— Что между мною и тобой было… они думают, что…

— Да. И будь это правдой, нас бы осудили и наказали. Сурово наказали, я думаю. Это называется кровосмешением.

Кьерсти снова помолчала, а потом сказала:

— Кровосмешение? Я знаю, что это такое. Когда очень близкие родственники спят вместе. Но мы же не родственники, Ховард?

— По закону — родственники, Кьерсти!

— Тогда это дурацкий закон! Я никакая не родня Рённев. И тебе тоже. Я и отцом-то тебя никогда не называла. Даже Рённев махнула на это рукой. Да ты никогда и не был мне отцом. Ты — Ховард и только Ховард. Ты ведь заметил это?

Ховард невольно улыбнулся.

— Заметил. — Он снова посерьезнел. — Но ты называла Рённев матерью?

— Да, потому что она заставляла меня. А про себя я говорила «Рённев». А когда стала старше, а она ко мне стала придираться, я про себя говорила «проклятая Рённев!».

Наступила тишина. Ховард подумал, что от честности Кьерсти ей же вред.

Вдруг Кьерсти сказала:

— Ховард, почему мы не можем уехать отсюда вместе? Далеко-далеко. — И добавила с искренностью ребенка: — Этот дурацкий закон не будет действовать в другой стране!

— Нет, Кьерсти, боюсь, что и там законы те же.

Кьерсти снова помолчала.

— Но если мы уедем туда, где нас никто не знает, по-моему, от этого никому вреда не будет.

У Ховарда мелькнула мысль, что Кьерсти и сама не понимает, что говорит.

— Боюсь, что нет такого места, где бы нас не нашли, — возразил он, — если захотят найти. — И перевел разговор на другое.

— Пока нам придется довольствоваться тем, что ты отсюда уедешь, — сказал он. — То, что мы живем в одном доме, — главный повод для сплетен. Я по крайней мере на это надеюсь. Поэтому я собираюсь завтра поехать к заводчику и спросить, не наймут ли они тебя временно к себе на работу. Кухаркой или горничной. Я уверен, ты бы многому там научилась. И люди бы меньше болтали. Но, если ты не хочешь, я, конечно, не поеду.