Николай Камбулов - Ракетный гром

— Нет. — ответил Виктор. Ему вдруг захотелось показать старшему лейтенанту, чего он добился, тренируясь вместе с ефрейтором Цыганком. — Товарищ старший лейтенант, у меня получается. Хотите посмотреть?

— В другой раз. — Малко взглянул на часы: — О-о, я опаздываю к замполиту, — и сбежал по ступенькам вниз.

Он удалялся быстро, широко размахивая руками, в одной из которых была зажата тетрадь с конспектами. На ходу открыл ее и начал что-то писать.

Цыганок заметил:

— Видал. Витяга, на ходу конспекты правит...

Время, отведенное для самостоятельной подготовки, подходило к концу. Они убрали учебные пособия, зачехлили приборы. Цыганок объявил:

— Теперь перекур!

В квадратике для курения сели на скамейки. Настроение у Виктора упало после того, как Малко отказался посмотреть, чему он научился, тренируясь сегодня в классе. «Может, решил объявить взыскание? — подумал Виктор о своей самовольной поездке к матери. — Давно пора». Он знал, что взыскание на провинившихся солдат накладывается тотчас же, как только произведено расследование. Но его почему-то не вызывают. «Неужели отец вмешался, прикрыл сыночка?» Он взглянул на Цыганка, и ему показалось, что Костя знает о его проступке и сейчас тоже думает: почему сошло? «Сын командующего, такому все позволено». Настроение совсем испортилось.

Цыганок заметил это, спросил:

— Ты чего скис?

— Не был я на квартире у комвзвода. Не был! — Он ближе подсел к Цыганку. — Зря вы так считаете: сын командующего, такому все позволено. Неправда это!

Цыганок привстал, бросил окурок в бочку с песком:

— Погоди, погоди. Витяга, что-то я не пойму: ты о чем говоришь?

— Неправда это! — вскрикнул Виктор и, поднявшись, хотел было идти в казарму.

Цыганок остановил его:

— Садись!.. Все знают, что ты тогда задержался на квартире у старшего лейтенанта Малко. И меня приглашали. Сам командир части угощал чаем, в шахматы играли. Что ж тут плохого?

— Не был я на квартире... В ресторане слушал дядю Якова, выпили немного. Потом понесло на электричку, к матери... Пусть меня накажут, но не трогайте отца. Он тут ни при чем.

Цыганок не сразу нашелся, что сказать Виктору, лишь немного погодя глухо произнес:

— Компот, настоящий компот...

— Почему меня не наказывают? Сам комвзвода говорил, что за такой проступок посадят на гауптвахту. Простили, что ли? А с другими бы так поступили?

— Вон ты какой! — сказал Цыганок. — Сам просишься на губу. Впервые вижу такого шутоломного. Все ведь прошло, и радуйся. — Костя хитрил, распаляя Виктора, ему хотелось знать, чем кончится бунтарство того. — Радуйся! — повторил он.

Виктор еще больше вспылил:

— Чему радоваться! Поблажка? Отец сам по себе, я сам по себе, он генерал, я — солдат. Понимаешь, рядовой, как все. И что положено рядовому — пусть совершится. Для него же лучше будет...

— Для кого? — спросил Цыганок.

— Для папы. Мама разнежила его, вот он, наверное, и позвонил.

— О, какой смелый, генерала критикуешь! — подхватил Костя. — Вот и напиши ему, папе: чего балуешь, потом плакать будешь...

— И напишу.

— Не осмелишься!

— Ты не смотри, что я такой тихий. Скажешь: в тихом болоте черти водятся? Нет, Костя, чертей во мне нет, правда — живет. Я даже чувствую ее музыку, тона строгие и нежные...

Цыганок скривил лицо, как при зубной боли.

— Прорвало, понесло. Мне твоя музыка как для Пашки Волошина бесконечно малые величины, не разбираюсь я в ней. Валяй без музыки, понятней.

Виктор поднялся. Теперь он стоял перед Цыганком таким, каким знают его все, — тихий и робкий, внешне немного сонный.

«Вспыхнул и погас, такой не напишет, не осмелится», — подумал Цыганок: он считал проступок Виктора уже прошлым, и стоит ли «приглашать трубочиста, коль дом сгорел». Но он не высказал этого Виктору, лишь сказал по дороге в казарму:

— Что-то зябко мне стало от твоего рассказа, Витяга.

Через два дня они вновь встретились в техническом классе. Цыганок вспомнил о письме.

— Написал, — сказал Виктор. — Сказано — сделано.

— И послал?

— Для этого и писал.

— Зря, надо было бы показать мне. Крутой он, твой папахен. Чувствую, теперь подкинет нам горючего, заревут моторы на предельных оборотах...

— Мне стало легче, — признался Виктор. — Что положено солдату — пусть совершится.

— Совершится. Витяга. обязательно совершится, — подхватил Цыганок. — На то и армия, чтобы совершалось то, что положено солдату. Расчехляй макет — начнем соревноваться.