Кнуд Ромер - «В Датском королевстве…»

Марен.Не бывает?

Йоханнес.Нет, мы никогда не бываем одиноки. Каждый раз, когда мы делаем доброе дело, она улыбается Господу, а Он приветливо кивает в ответ. Мы сразу чувствуем — сейчас наша мать гордится нами, и нам становится так радостно. Ведь улыбка матери и радость ребенка — это одно и то же. Это ты и сама понимаешь.

Марен.А если мы поступаем плохо, тогда она плачет?

Йоханнес.Тогда она плачет, и ее слезы капают вниз, нам на сердце, это называется раскаянием, но каждой опечаленной матери Бог улыбается. А злой человек, заметив улыбку Бога и слезы матери у себя на сердце, сам начинает плакать. Тогда он смягчается и становится добрым.

Марен.А если мы попали в беду, тогда что?

Йоханнес.Тому ребенку, чья мать на небесах, ничто не может причинить вреда.

Марен.Но Оле, сын кузнеца, сломал же ногу в прошлом году?

Йоханнес.Это всего лишь тело.

Марен.Понятно. А сама мама, разве она не будет скучать без меня — и без Ингер, конечно?

Йоханнес.Она всегда будет с вами, девочка. Каково, по-твоему, ей было бы на небесах, если бы пришлось расстаться с вами? Ведь это же известно: никто не может быть все время с тобой — только твоя мать, которая умерла.

Марен.Даже живая?

Йоханнес.У нее так много других дел.

Марен.Ей надо доить коров, и скрести полы, и посуду мыть. Мертвым этого делать не приходится. Это я и сама понимаю.

Йоханнес.Да, да.

Марен.Но я все-таки хотела бы, чтобы ты ее воскресил, чтобы она осталась с нами.

Йоханнес.Дитя человеческое! Дитя человеческое! А теперь иди спать, девочка.

Марен.Спокойной ночи, дядя. Ты такой добрый!

Йоханнес.Только Бог добр. Вся наша доброта от Него.

Марен.Ты все же лучше воскреси ее.

Йоханнес.Воскрешу, если другие позволят мне.

Марен.Об этом я позабочусь. Ты меня не укроешь?

Йоханнес.Да, укрою и посажу двух ангелов моего Отца присмотреть за тобой нынче ночью.

Они выходят.

Борген (входит). Отец небесный, Ты — свет и жизнь, Ты не можешь ниспослать мрак и смерть, Ты не отнимешь ее у нас. Отче наш, иже еси на небеси, да святится…

Доктор Хоуен (входит). Черт возьми, принесут ли наконец горячую воду?

Борген.Не сюда, доктор, кухня вон там.

Миккель (вбегает и выбегает). Скорее, доктор, скорее!

Борген.Боже всемогущий, Боже милосердный!

Йоханнес (входит). Ты все еще отвергаешь предложение моего Спасителя?

Борген.Оставь меня!

Йоханнес.Горе вам, что душат величие Бога трупным запахом своей веры!

Борген.О Боже! О Боже! О Боже!

Йоханнес.Одно лишь слово. От тебя требуется лишь одно слово.

Борген.Йоханнес, нет, нет, это же безумие. О Боже, что есть безумие? И есть ли в нем какой-нибудь смысл?

Йоханнес.Миккель Борген, ты приближаешься сейчас к Царству Божию. Сделай же последний шаг.

Борген.Не искушай меня…

Доктор Хоуен (входит). Ну, все, Миккель Борген.

Йоханнес выходит.

Борген.Нет, нет, нет, не говорите этого, доктор!

Доктор.Кровотечение остановлено. И сон спокойный. Если за ночь ничего больше не произойдет…

Борген.Боже всемогущий! Хвала, и благодарность, и слава!

Доктор.Да уж, сегодня ночью я проделал большую работу.

Борген.Правда, доктор, огромную. Спасибо, доктор Хоуен, спасибо, спасибо! О нет, я не умею выразить свою благодарность. Бог да благославит вас, Хоуен! Бог да благославит вас, Хоуен!

Доктор.А теперь хорошо бы нам выпить немного кофе.

Борген.Да, конечно, Катинка, Катанка, нам надо… Она поправится, Катинка. Нам надо кофе, понимаешь, кофе, и покрепче. Доктор, можно мне прокрасться наверх?

Доктор.Только тихонько.

Пастор Банбуль( входит). Добрый вечер.

Борген.Добрый вечер. Ах, да это же пастор! Добрый вечер, господин пастор, добро пожаловать снова. Вы знаете?..

Пастор.Да, я знаю и доктора, и его автомобиль. Это и побудило меня зайти. Добрый вечер, господин доктор.

Доктор.Добрый вечер, добрый вечер.

Борген.Это прекрасно, что вы зашли, господин пастор. Спасибо большое. Да, моей невестке было очень плохо. Ребенок мертв, но… но она спасена. Ах, господин пастор, как я счастлив. Но что, во имя всего на свете, заставило вас выйти в такую погоду?